Беда заключалась в том, что помимо мастеров-кораблестроителей мне требовались и другие специалисты. Во всем Ираке не удалось найти ни одного человека, который умел бы делать паруса!
Парусной ткани здесь тоже не нашлось, и ее пришлось доставлять из Европы. А пока груз находился в пути, я отчаянно разыскивал хотя бы одного человека, который мог бы сшить простейший парус для «дхоу» — типичной для этих мест лодки. Никто даже не слышал о таких мастерах. Парусные суда на реках встречались не чаще, чем верблюды на шоссе. Мы опоздали на одно поколение.
Я объездил весь берег реки до самой дельты и даже забрался на территорию Кувейта в надежде увидеть хоть одну парусную «дхоу». С незапамятных времен «дхоу» бороздили здешние воды. Их паруса были чем-то средним между древним квадратным парусом и современным треугольным и, очевидно, являлись промежуточной ступенью между ними. На вид они больше всего напоминали старинный египетский парус, поникший в отсутствие ветра. К тому времени, когда я впервые попал в Ирак, все до единого владельцы «дхоу» давно спилили мачты у своих суденышек и установили моторы. Бензин в странах Персидского залива стоил дешевле, чем ветер. Однако раньше я видел белые паруса на индийских «дхоу», приплывавших в Басру из Бомбея за грузом фиников. Контрабандисты нанесли большой урон этому бизнесу, и мне пришлось обратиться к индийскому консулу в Басре с просьбой найти в Бомбее трех моряков, которые помогли бы нам сшить парус, а затем провели бы нас через Персидский залив, забитый нефтедобывающими платформами и кишащий кораблями.
Мы приехали в Багдад встречать индийских моряков, но их не оказалось в числе пассажиров. Зато мы получили телеграмму из Индии, в которой говорилось, что моряков последний раз видели в Нью-Дели, когда они собирались в консульство Ирака за визами. Затем их след потерялся.
Две недели спустя мой местный помощник Али появился во время завтрака и сообщил, что нашел пропавших. Они стояли около дверей. Одного из них звали Сулейман.
Мы обращались к ним и по-арабски, и на всех европейских языках. Тору в отчаянии заговорил по-японски, а Юрий — по-русски. Бесполезно. Только Сулейман знал пару английских слов, чего оказалось достаточно, чтобы объяснить им, куда положить их мешки, и усадить завтракать.
После съеденного с завидным аппетитом завтрака вновь прибывшие отправились знакомиться с судном. Их глаза округлились от удивления при виде могучего тростникового корабля, блестевшего золотом в лучах утреннего солнца. Не знаю, что было с нашими глазами, когда Сулейман спросил, куда мы собираемся установить мотор. Оказывается, все, что им сказали в Бомбее, — это то, что им предстоит плавать на какой-то свежепостроенной «дхоу». Никто из них никогда не ходил под парусом, и они никогда не бывали в Персидском заливе.
После долгих лингвистических упражнений выяснилось, что единственное, в чем могут нам помочь наши новые друзья — это убирать со стола после еды. От отчаяния мы поручили штурману экспедиции Норману решить проблему парусов. Оказавшись в безвыходном положении, Норман родил блестящую идею. Он поедет в Басру вместе с тремя индусами. С их помощью он опросит всех встречных индийских моряков и, возможно, узнает что-нибудь о парусах для «дхоу». Юрий одолжил в советском посольстве в Багдаде новенькую сияющую машину русского производства, и Норман в отличном расположении духа отправился вместе с индусами по широкому оживленному шоссе.
Прошло совсем немного времени, и мы снова увидели Нормана. Он возник в дверном проеме, весь обмотанный бинтами. Из-под бинтов торчали только одно ухо и красный исцарапанный нос.
— А где индусы?
— В больнице.
— Что случилось? — в ужасе спросил я.
— Машина перевернулась три раза.
— А где араб-переводчик?
— В полиции. Он был за рулем.
— А что с новой советской машиной?!
— Лежит колесами кверху. Это уже не машина.
Когда троица индусов, наконец, дохромала до гостиницы, один с покалеченной ногой, другой с покалеченной головой, а третий с покалеченной спиной, есть они не хотели. Они хотели только одного — чтобы я с первым самолетом отправил их назад в Индию.
После этого мы уже были готовы к очередному сюрпризу. Он не замедлил случиться. Растерянный араб прибежал и рассказал, что с тыльной стороны дома стоит человек в европейской одежде и швыряет колбасу в реку.
Я пошел посмотреть и обнаружил докрасна загорелого мужчину. Он действительно кидал в реку колбасу. Я осторожно приблизился, и когда он, размахнувшись подобно метателю молота, зашвырнул в воду очередной батон, вежливо поздоровался. Он повернул ко мне залитое потом лицо. Я не мог не посочувствовать — действительно, изнурительное занятие, в такую-то жару. И тогда он рассказал мне свою печальную историю, которой суждено было оказать огромное влияние на все последующие события. Незнакомец оказался водителем грузовика, прибывшим из Гамбурга с деревом для мачты и прочими не-обходимыми нам вещами.