Он встал, отряхнул чапан, как будто какая-то зараза пристала к его одежде, вскинул на плечо винтовку и пошел прочь крупными шагами в сторону сидевших бойцов.
У Мергена выступили на лбу крупные капли пота. Опустив голову, он молчал, долго не мог вымолвить слова. Кашлянув, хриповатым голосом начал:
— Он прав, за его презрение и ненависть ко мне я не обижаюсь. Действительно, мы портим чистый воздух. Начальник, если вы разрешите, то я останусь у вас.
— В таком случае я вам дам хороший беш-атар (трехлинейку). Завтра в двенадцать часов мы встретимся с вашим тахсыром и его войском, а вы будете лежать рядом со мной и стрелять в них. Из каждых двух пуль должны уничтожить одного басмача. Согласны?
Он встал во весь рост и произнес:
— Я согласен.
— Если мы отпустим тебя, сможешь заняться честным трудом?
— Клянусь аллахом, буду трудиться, — его глаза засияли радостью. — Пусть бог будет свидетелем, я хочу сказать правду. Мне давно стала противна эта среда. Недавно они поймали двух активистов, так издевались над ними, пытали и замучили насмерть. Это звери, а не люди. Я не один так думаю. Но уйти от них и жить мирной жизнью — боимся. Они уничтожат не только нас, но и наши семьи. Вот вы здесь беседуете со мной вежливо, как равный с равным. Если бы аскеры попали к ним, то они разговор вели бы камчой, кулаками, а потом ножом.
Тяжело вздохнув, он посмотрел на меня, глаза его затуманились.
— Как мне быть дальше, товарищ командир?
— Мерген! Ты сейчас только раскрыл всю свою душу и понял все. Советские воины-защитники свой трудовой народ в беде никогда не оставят. Мы вас завтра отпустим. Но в своем стойбище расскажите своим друзьям, чтобы они покинули бандитов. Вернувшихся к трудовой честной жизни Советское правительство прощает, а заядлые враги народа будут беспощадно наказаны. Ну, как, джигит, думаешь? Сможешь рассказать правду?
— Я понимаю. Вы мне указываете правильный путь и помогаете не только мне, но и многим другим. Конечно, разговор я должен вести осторожно и не в один-два дня, а постепенно. Вы можете мне верить!
Закончив разговор с посланцем тахсыра, мы с политруком пошли проверить организацию охраны.
В два часа ночи я встал, обошел все посты, подошел к бойцам. Они лежали на теплом мягком песке, подложив под головы свои плащи, сжимая в руках винтовки. Только было слышно похрапывание и сонное бормотание.
Ночь была такая тихая, что можно было услышать жужжание мухи.
Утром рано мы отпустили Мергена, чтобы он доложил своему предводителю, что кызыл-аскеры встретятся с ними в двенадцать часов у двух длинных холмов.
— Передайте это письмо тахсыру Бек-Болоту и скажите, чтобы к нашему прибытию приготовил бешбармак по всем правилам восточного обычая, а оружие сложил в одном месте. Чтобы выстроил своих басмачей и сам Бек-Болот встретил нас хлебом-солью. Иначе его банда вместе с ним будет разгромлена и стерта с лица земли.
Я подал посланцу письмо.
Мерген поскакал. Долго еще мелькала меж холмов, то появляясь, то снова исчезая, фигура всадника.
И тут же послали боевую разведку с проводником Гали в составе одного отделения с пулеметом по следам только что ускакавшего посланца.
Я, Клигман и Попов обсудили план действия. Решили наступать с трех сторон, с охватом.
Выступили вслед за боевой разведкой с усиленным охранением флангов и тыла нашей колонны.
Проехав пятнадцать километров, обнаружили множество конских следов. Следопыт отряда определил, что давность их — прошедшая ночь. Следы уходили в ту сторону, где мы должны были встретиться с басмачами.
Боевая разведка стремительно двигалась вперед.
Местность была сильно пересеченная: барханы, холмы, глубокие лощины и заросли саксаула.
Недоезжая до места встречи километров двух, остановились, произвели тщательную разведку окрестностей. Но басмачей не обнаружили.
Передовая разведка дала сигнал: «Банда не обнаружена, можно двигаться дальше».
Через десять минут разведка достигла двух длинных холмов, обыскала местность и передала: «Дорога открыта».
Прибыли туда, обнаружили много вырытых басмачами окопов, свежие следы людей. Они, видимо, покинули местность час тому назад и скрылись в южном направлении.
Когда мы подъехали к колодцу, обнаружили, что он забросан дохлыми собаками и ишаками. Сделали привал. Одно отделение послали в разведку.
До колодца Сенек оставалось примерно пятьдесят километров. Ближе нигде не было источника воды. Пришлось очистить тот самый колодец, у которого остановились. Воду откачивали брезентовыми ведрами, углубили колодец еще на целых полметра. Через некоторое время вода поднялась до метра. Напоили коней, запаслись водой. Вернулась наша разведка, которая пошла по следам басмачей. Доложила: