Я с отделением поскакал выручать его; Красноармеец яростно отбивался. Бандиты с двух Сторон наседали на него.
Наш пулеметчик открыл огонь по одной группе. Мое отделение атаковало другую группу. Часть бандитов была уничтожена. Уцелевшие скрылись в барханах, прихватив с собой коня Петрова. Дальнейшее преследование пришлось прекратить, так как наши кони выбились из сил.
Басмачи, отъехав несколько километров, стали интересоваться содержанием красноармейской переметной сумки, притороченной к седлу. Обнаружили в ней гранату образца 1914 года. Один из джигитов предупредил, что бомба может взорваться.
— Если бы она была заряжена, она давно взорвалась бы, — возразил другой. — Давай будем изучать ее. — Начал крутить и вертеть гранату. Вытащил предохранитель ударника. Ударник сработал. От испуга басмач бросил гранату. Грохнул взрыв. Было убито три басмача и две лошади, в том числе и конь Петрова.
Мы вернулись на базу, которую отбили у басмачей. Кони и люди были усталые. Но всюду слышались радостные возгласы:
— Вот здорово мы им всыпали! Только жаль, что нет курева…
Ко мне подошли фельдшер Ватолин и мой помощник.
— Товарищ командир, в котлах сварено достаточно мяса. Коням тоже корм есть, в мешках обнаружено много ячменя.
— Очень хорошо! Пусть бойцы подкрепляются. Как гласит киргизская пословица: «Ачтын тогу бар» — «После голодного дня да наступит и сытый день».
Коновод Артамошкин в большой деревянной чашке принес нам наваристый бульон с большими кусками мяса.
— Угощайтесь! Аксакалу — баранья голова. Сейчас принесу. — Артамошкин улыбался.
Мы посмеялись шутке коновода. Принялись за еду. Тут уж было не до разговоров.
Через несколько минут большая деревянная чашка была пуста.
Я вызвал помощника командира взвода и дал распоряжение согнать весь скот в одно место.
— А ишаков оставить! Пусть они сами ездят на них.
Ровно через час весь скот был собран. Хорошаев к неописуемой радости бойцов обнаружил два мешка махорки, даже с курительной бумагой. Потом в глубокой яме нашли мешок с чаем, мешок спичек, десять мешков муки, жиры, пудов шесть соли, мешков двадцать ячменя, ковры, много мануфактуры.
Это все было награблено басмачами. Собрали много разнокалиберного оружия всяких образцов с боеприпасами.
Навьючив верблюдов, стали готовиться к отъезду. Вдруг слышу настойчивый голос проводника Жеке, который доказывает Хорошаеву:
— Ни в коем случае нельзя оставлять бандитам это добро. Бочки и бурдюки в пустыне дороже золота!
— Да, да! Вы правы, Жеке, это действительно так. Сейчас у нас есть хороший транспорт — верблюды. Возьмите трех красноармейцев, покажите, как вьючить.
— Все готово к выступлению, товарищ командир. Я уже выделил боевое охранение. И погонщики нашлись, — доложил помощник командира взвода.
Я посмотрел на часы. Было двадцать два часа, а луна еще не взошла. Мы взяли маршрут к колодцу Босога. К утру благополучно достигли перевала. Луна поднялась высоко и ярко освещала растянувшуюся на целый километр колонну. Переправившись через небольшой перевал, мы спустились к подножью гор.
Головной дозор подал сигнал, что впереди движется группа всадников.
Остановили колонну. Дозор поскакал вперед. Я посмотрел в бинокль, видно было хорошо. За кочками заметил несколько затаившихся человек.
— Вы видите? — спросил у меня Клигман.
— Вижу, вижу. По-видимому, наши. Бандиты никогда бы не решились вступать в бой с нами после такой бани.
— Да, да. Скорее всего это наши, они приняли нас за банду.
Пока мы рассуждали, наш дозор выяснил обстановку: это оказалось отделение, высланное командиром дивизиона на разведку. Они искали нас.
Наша колонна двинулась вперед после сигнала головного дозора: «Путь открыт».
Старший группы, высланный нам навстречу, рассказал о том, что командир дивизиона и весь гарнизон очень беспокоятся за нашу судьбу. Думали: возможно, банда снялась со своей базы и ушла или мы попали в засаду.
Командир отделения не скрывал радости.
— Когда прибудет такая колонна, вот будет веселье!
— Чем вы питались эти двое суток? — спросил Клигман.
— Люди? — он повел плечами и вздохнул. — Воздухом. Командир дивизиона пообещал зарезать одного бандитского коня.
Пока мы разговаривали с командиром отделения, красноармейцы оживленно угощали прибывших из гарнизона вареным мясом.
— Угощайтесь, угощайтесь. На второе подадим курево. Мы сыты, но двое суток не смыкали глаз.