Я посмотрел на него в упор и дерзко сказал:
— А вы разве не волки? Вы еще хуже!
Помощник хана вскочил, как ужаленный, а один из басмачей с ножом в руке угрожающе произнес:
— Тахсыр! Что вы с ним нянчитесь? Нам уже пора действовать.
Помощник хана, видно, не любил, когда подчиненные вмешиваются в его дела:
— А ну-ка, помолчи! — прикрикнул он. — Этот босяк мне ничего не сказал о кызыл-аскерах. Только время тянет, — и приказал басмачу:
— Свяжите ему руки. Хватит ему сказки рассказывать!
Он вытащил сверкающий нож и провел пальцем по лезвию, удовлетворенно усмехнулся:
— Я сейчас поработаю над тобой: сначала отрежу ухо. Заговоришь! Если будешь молчать — другое ухо долой! Не заговоришь — носа лишишься. Доберусь до твоих глаз — выколю их. Будешь молчать — отрежу твой поганый язык, а затем зарежу, как барана. — Он провел рукой по горлу, — Скажи всю правду, пока не — поздно. Буду считать до трех: раз… два… — медленно произнес он..
Не успел произнести слово „три“, как заработал пулемет. Пуля прожужжала меж ним и мной. Помощник хана упал, на землю и пополз в кусты. Басмачей как ветром сдуло. Я остался один со связанными руками. Совсем рядом послышались крики „ура!“. Примчались красноармейцы с обнаженными клинками.
И вдруг я получил сильный удар по шее. Мимо меня пронесся красноармеец с обнаженным клинком. Он развернулся и снова занес клинок:
— Сволочь! Ты еще жив, бандит?
Я растерялся и крикнул вашу фамилию:
— Дженчураев!..
Боец от неожиданности растерялся. Хотел что-то сказать, но в этот момент показался один из басмачей, и он погнался за ним.
Я остался жив. Хотел идти, но ноги меня не слушались. В ушах шумело, голову ломило от раны, спина горела от побоев.
Я еще не верил в свое спасение. Может быть, впереди поджидает меня новая беда? Я отполз в кусты. Смотрю, на земле валяется наган помощника хана, которым он недавно угрожал мне. Я не мог поднять даже оружие — руки были крепко связаны.
Через некоторое время вернулась группа красноармейцев. Смотрю, ищут меня. Один из них говорит:
— Он был вот здесь. Голый, в одних подштанниках. Сволочь, откуда знает фамилию нашего командира? Я хотел покончить с ним. Но оставил, думаю, в штабе разберутся.
Я крикнул:
— Здесь я!
Слышу голос командира Митракова:
— Некогда с ним сейчас разговаривать. Посадите на басмаческую лошадь. А вот черный халат. Набросьте на него.
Один боец привел мне коня помощника хана, который, растерявшись, ускакал на другом. Развязали мне руки, помогли сесть.
Слышу разговор сзади: „Этот тоже бандит? Почему же ему руки завязали? Почему раздели? Весь избитый, в кровоподтеках. Разукрасили здорово! Родная бы мать не узнала. Наверное, очень провинился“. Я молчу. Разные думы в голове: „Побыстрее бы доставили меня в штаб. Не потерять бы остаток крови!“.
Вот и вся моя вчерашняя история. Счастливы мои дети. Но никогда в жизни не забуду вашу фамилию, товарищ, Дженчураев.
Через месяц наш проводник Гали поправился и снова встал в строй. Ему подарили наган помощника хана и его коня.
В окружении
Из рассказов пленных мы узнали…
Пожилой человек с бегающими косыми глазами, спешившись, передал коня одному из джигитов и быстрыми шагами направился к белой юрте. Приоткрыв кошмовую дверь, бочком вошел в юрту и, увидев хана, сидевшего в передней части юрты, остановился у порога. Вошедший приложил правую руку к груди, поклонился:
— Салям-алейкум, тахсыр-хан!
— Алейкум-ассалам! Дорогой мой! Очень рад вашему приезду. — Хан проворно пошел навстречу вошедшему с вытянутыми для приветствия руками.
Пожав друг другу руки, они провели ладонями по бороде. Хан предложил сесть гостю на разноцветную кошму.
— Как доехали? Я беспокоился за вас. Ну, рассказывайте, как ваши успехи, какие новости. — весело потирая руки, торопил он прибывшего сотника.
— Тахсыр, вам известно, что в пределах реки Эмба и Жило-Косынского района наши джигиты действовали мелкими разрозненными группами. Толку в этом было мало… Я собрал всех руководителей и создал один крупный отряд. Мы готовились сделать внезапный налет на районный центр Доссор, но все сорвалось: помешали прибывшие туда кызыл-аскеры. Под их натиском пришлось оставить этот район и уйти в пустыню. Па пути разграбили несколько магазинов. Имеем большую добычу. Активистов местных советов разогнали, а захваченных уничтожили. Дали им знать. Они долго будут помнить нас.
С отбитым скотом день и ночь пришлось двигаться на соединение с вами. В районе Кара-Тау и Ак-Тау оставили заслон из пятнадцати лучших моих джигитов для прикрытия нашего отхода. Но их постигло несчастье. Под вечер на них внезапно напала группа кызыл-аскеров. Джигиты отчаянно бились, и только один чудом уцелел, спрятавшись в кустах. Мне особенно жаль старшего эго-го заслона Мирзу. Он был храбрым воином и отличным стрелком. Из винтовки попадал в голову воробья. В этом бою он был ранен несколько раз. Кызыл-аскеры предложили ему сдаться в плен, обещали сохранить жизнь. Но он отвечал им из своего беш-атара, И погиб, как настоящий батыр. — Рассказчик умолк и задумался, уронив голову на грудь.