Все шумно произнесли: "Аминь!" — и провели ладонями по лицу.
Предводитель знал, что появившаяся группа кызыл-аскеров — это только разведчики. Где-то недалеко главные силы красных. И он решил немедленно напасть на эту группу, уничтожить ее до подхода основных сил.
— Пора двигаться! — приказал он.
Во главе колонны несли знамя. Басмачи двигались сотнями, растянувшись почти на два километра. Из-под копыт вздымалась густая пыль. Лучи утреннего солнца сверкали на оружии. Сотни на ходу развертывались в боевой порядок.
Около трехсот всадников свернули вправо и направились в лощину, идущую с востока, в наш тыл. Большинство начало обходить нас слева.
Тактика врага ясна: две колонны стремились обойти нас с флангов, выйти в тыл и отрезать нам отход.
Более сотни всадников двигалось прямо на нас, человек двести со знаменем направились к продолговатой горе, в километре от нас. По-видимому, это был боевой резерв с главарем банды.
Мы начали отходить, чтобы не быть отрезанными. Басмачи пошли в атаку.
Пулеметным огнем мы рассеяли наступающую группу. Но слева из лощины несся на нас отряд примерно в триста всадников. И вдруг они повернули назад, наперерез им неслись главные силы нашего дивизиона.
Главарь басмачей, стоявший на горке со своим резервом, бросил на помощь отступающим джигитам часть резерва. Под ураганным огнем басмачей наши спешились и залегли. Закипела горячая перестрелка.
На наше отделение наступало человек триста басмачей. Положение становилось критическим. В этот момент подоспели два моих отделения со станковым пулеметом. Взвод заставил залечь басмачей и занять оборону.
Теперь главарь со своим резервом переместился на большие холмы в семистах метрах от нас и водрузил там свое знамя. Пулеметчик Старостенко огнем станкового пулемета дважды сбивал его. Но они его снова устанавливали.
До шести часов вечера продолжался горячий бой. Басмачи несколько раз бросались в атаку. Заходили то справа, то слева.
Незаметно приполз к нам с несколькими бойцами политрук.
— Здорово нажимают на тебя, Джаманкул. Даже против тебя выставили свое священное знамя. Знаешь, меня сегодня чуть-чуть не кокнули. Я лежал рядом с пулеметчиком Калининым на самом хребте. Басмачи наседали на нас. Калинин так их крошил, что душа моя ликовала от такой работы. Левее от нас были заросли саксаула. Вдруг возле самого уха прожужжала пуля. Я пригнулся к земле. И тут замолчал пулемет. Смотрю, Калинин опустил голову на диск пулемета. Я толкнул его локтем, позвал по имени. Вижу, вырван весь подбородок и перебита гортань. Опять пропела у самого уха пуля. Я переменил место и стал чесать из пулемета по саксаулу. Прочесал и сказал Митракову, что басмаческий снайпер притаился в зарослях и убил пулеметчика. Он с отделением пополз туда и обнаружил за корягой саксаула мергена. Басмач попытался уйти, да где там — разве уйдешь от наших? И знаешь, из чего он стрелял? Из берданки. Пуля в палец и разрывная.
— Жалко пулеметчика, хороший был парень, — я отвернулся, чтобы скрыть слезы.
— Здоровый детина, — сказал Клигман. — Весельчак и первый гармонист.
В восемнадцать часов силами всего отряда при поддержке двух станковых и нескольких ручных пулеметов мы внезапно атаковали басмачей. Они не выдержали натиска и стали поспешно отступать.
Бойцы врезались в массу бегущих, и пошли в ход клинки. Страшное это дело, когда кавалеристы рубят бегущих — тут нет никакого спасения. Слева, метрах в тридцати от меня, командир отделения Покладов упорно гонялся с обнаженным клинком за всадником в пышной белой чалме. Вот он догнал его, нанес удар, но неудачно — срубил заднюю луку его седла. Я сразу узнал удиравшего. Это был мулла. Теперь он уходил от командира отделения на своем резвом коне, пригнувшись к самой его шее. Я, повернув коня, начал преследовать его. Он был всего в двадцати метрах от меня. Слышу его призывы: "Аллах, сакта, аллах, сакта!"[3] Конь под ним споткнулся, слетела с головы чалма, развернулась на песке широкой белой лентой… Он уходил от меня, бешено нахлестывая коня… Я выхватил наган и выстрелил. Мулла ухватился за мягкое место, а другой руной за гриву коня — и скрылся за барханом.
— Эй, мулла, мы еще встретимся с тобой! — крикнул я ему вслед.
Преследование остатков банды продолжалось дотемна. Они рассеялись в барханах. Наш отряд вернулся к колодцу, где недавно была база басмачей. Похоронили убитых и расположились на отдых.