В одну из темных осенних ночей шайка бандитов собралась в глинобитном домике, на окраине села. На низком круглом столике дымил жировик. Курбаши, полулежа на подушках, диктовал мулле список активистов и честных тружеников, которых решили уничтожить той же ночью. Мулла быстро писал по-арабски. В молчании сидели несколько преданных курбаши бандитов.
Как только мулла закончил писать, один из них сказал:
— Тахсыр, этот Ибрай, сын Мурата, здесь. Видимо, будет ночевать сегодня дома. Удобный и подходящий момент, — он усмехнулся.
— Да, дорогой мой, ты прозорлив и догадлив. — Кур-баши одобрительно кивнул. — Не только Ибрая, а всю их семью нужно вырезать. Кто еще у них есть?
— Еще мальчик лет тринадцати. Зовут его Эркин.
— Это дело поручаю тебе. Бери сейчас надежных джигитов и сделай все без шума…
— Хоп, Тахсыр! Все будет сделано как полагается. Кроме аллаха, никто не узнает.
Бандит приложил левую руку к груди и низко поклонился главарю.
Вся семья старого Мурата была в сборе. Шумел самовар, на столе лежали вкусные лепешки. Приехавший на побывку Ибрай рассказывал, как их отряд громил басмачей. Вся семья слушала его с интересом.
Мать, тревожно взглянув на сына, произнесла;
— Сынок, будь осторожен, береги себя. У меня душа изболелась, время сейчас тревожное.
— Не беспокойся, мама, за меня. Ваш Ибрай всегда будет цел, — с улыбкой сказал сын.
— Мы с отцом только и думаем о тебе.
— Ибрай, сын мой, — тихо сказал старый Мурат, — и в нашем и в соседнем аиле есть подозрительные люди. Они, по-моему, держат связь с басмачами.
— Отец, поэтому сельским активистам надо быть начеку. О подозрительных людях надо сообщить. К следующему моему приезду узнайте точно, кто они? Я бы и сейчас занялся этим делом, но у меня нет времени. Я заехал только проездом повидаться с вами. Не беспокойтесь, скоро мы с ними рассчитаемся. У нас теперь хватит сил…
В этот момент зашел паренек и, поздоровавшись со всеми, обратился к Эркину:
— Эркин, пойдем ко мне ночевать. Я один, боюсь.
— Иди, иди, сынок, нам сегодня не скучно, — разрешила мать младшему сыну. — Мы с Ибраем еще посидим, поговорим.
— Эркин, не проспи, рано утром я уезжаю, — крикнул вдогонку Ибрай.
— Э-э… вы еще спать будете, я вашего коня накормлю, напою и оседлать успею, — весело улыбнулся Эркин…
Только начало светать, Эркин, тихо перешагнув через спящего товарища, побежал домой. Не заходя в дом, направился к сараю, где стоял конь брата. Ворота сарая были раскрыты настежь. Коня не было.
Его взяла досада, что он опоздал проводить брата. Дверь дома легко распахнулась — она была чуть приоткрыта. Сердце паренька тревожно сжалось.
В предрассветных сумерках он увидел разбросанные вещи, подушки, одеяла, битую посуду. На полу, в луже крови, лежали отец, мать и брат. Эркин похолодел от ужаса — трупы были изуродованы до неузнаваемости…
Эркин остался круглой сиротой. Шел 1921 год…
Эркин узнал подлинный облик врагов. На всю жизнь запала в сердце ненависть к басмачам, и он твердо решил:
"Вырасту — отомщу этим кровожадным басмачам".
После гибели родителей Эркин не остался на улице. Односельчане определили его в детский дом в городе Фергане. Тут он учился и воспитывался несколько лет. Потом по его просьбе направлен в Ташкентскую военную школу имени Ленина. Эркина приняли на подготовительное отделение, где собралась целая рота. Так и называлась она — "рота воспитанников при школе".
Незаметно пролетело время. Эркин стал красным командиром… Да разве только он один!..
Вместе со всеми здесь воспитывались и мои земляки: Султанов, Джумабаев, Деканов и Чотбаев Абдыбек.
Способным подростком был мой друг детства Чотбаев. Рано лишившись отца, батрачил он у багатеев, много увидел нужды и горя.
Один из эпизодов его жизни запомнился мне навсегда.
Дул холодный осенний ветер, моросил дождь. Я шел из города Токмака. Навстречу мне попался подросток Чотбаев, согнувшись под большой вязанкой курая. Он был босиком, весь потный, обессиленный. Увидев меня, бросил свой груз, вытер пот со лба.
— Куда несешь этот курай? — спросил я его.
— Из аила Чала-Казак в Токмак, продавать, — ответил он, снова вытирая пот.
— Это ты шесть километров топаешь с этим грузом?
— Ничего не поделаешь, жить чем-то надо, — ответил он грустно.
Немного отдохнув, Чотбаев подался дальше. Я долго смотрел ему вслед. Мне было жаль его.