Дед вел себя странно. Смотрел на весело болтающего дылду стальным взглядом и не шевелился.
Тот бойко посетовал на погоду, на трудные деньки, на нерадивого племянника, но понемногу затих и спросил уже не так уверенно:
— Ты чо, Егорыч? Привез что ли? Что я просил?
И тут дед глянул на Макарку, который остановился в сторонке, и кивнул на него.
— Чего?
Непонятливый какой! Преодолевая страшную неловкость, мальчишка сразу подошел к мотоциклу. Как же он сразу не понял, зачем его дед взял. Говорить-то он не может, значит говорить должен он, Макар!
На его вопросительный взгляд, дед слегка улыбнулся и Макар, чуть волнуясь глянул на хмурого дядьку:
— Привезли мы кубки... Десять. Пятьсот рублей.
— Э-э-э. Чаво? А, привезли? Показывайте.
Дед открыл рюкзак, вынул один, протянул Макарке.
— Вот, смотрите! — Мальчик показал кубок, повертел его в разные стороны, но когда дядька потянулся за ним, попятился. Дед ему дал, значит, не хотел, чтобы дядька трогал.
— Да что вы, что за ерунда. Дай хоть глянуть.
Макар спрятал за спину, подальше от тянущихся рук. Повторил сердито:
— Пятьсот рублей давайте! Тогда дам.
— Да какие пятьсот, поиздержался я, Егорыч, ей Богу. Никакой выручки за два дня. Давай я дам триста и вон этот самый, самокат твоему пацану в придачу. А что, новый совсем. Эй, карапуз, самокат хочешь?
Макар почувствовал, как опять краснеет. Не нравился ему этот дядька.
— Не хочу, — мотнул головой. Увидел мельком нетерпение на лице деда. — Вы это, покупаете или нет? А то мы торопимся.
— Чегой-то? Так я же заказывал. Если не куплю, куда денете?
— Себе возьму, — обрадовался Макар. — Они мне нравятся.
— Тьфу на тебя, — дядька оглянулся на свой лоток, — ладно — четыреста рублей и по рукам! Что с вами делать!?
— Нее, вы неправильно расслышали! Пятьсот рублей это стоит.
— Слышь ты... Торговаться-то умеешь?
— Как это?
— А вот так — договориться можем. Я меньше называю, а ты больше. Понял ли?
— А-а, — не очень он понял. — Тогда шестьсот рублей!
— Ты офигел, — дядька, как только повышал голос, быстро глядел на деда, сразу тушевался и начинал мальчику улыбаться, неприятно сверкая железным зубом. — То есть, говорю — наоборот -снижать ты должен, а не повышать.
— Чего снижать? Вы если не хотите покупать, так и скажите. Это же просто.
Дядька запыхтел:
— Значит, за четыреста пятьдесят отдашь?
— Нее, за пятьсот только.
— Да хорошая ведь цена! Егорыч, ну что ты молчишь? Ах, ну да...
— Деда, может, поедем? — Негромко спросил Макар, неприятно ему было торговаться с дылдой. Да и отдавать кубки ему не хотелось ужасно. Красивые ведь!
Немой кивнул, достал из-за спины шлем мальчика.
— Эй, вы чего? — заволновался дядька, глядя как забирается мальчик на мотоцикл позади Егорыча. — Да будь по-вашему! Пятьсот так пятьсот, черт с вами!
— Нее, поздно, — страшно довольный ответил ему Макар, ища ногами подножки. — Надо было сразу покупать!
Мотор взревел, слегка оглушив.
— Да стойте же! — Дылда поспешно выхватил из кармана деньги и протягивал две бумажки — пятисотку и сотню. — Вот! Парень! Хотел ведь шестьсот, вот шестьсот! У меня же товар сегодня заберут. Постойте. Егорыч!
Дед пожал плечом, мотнул головой, мол, с мальчиком говори.
— Пацан, ну послушай. Смотри — шестьсот рублей.
— Не хотим мы вам ничего продавать, — все еще улыбаясь, ответил Макар.
— Семьсот, — крикнул им вслед расстроенный продавец мелочей, когда мотоцикл, взревев промчался мимо.
За рюкзак держаться было не так удобно, как за деда, и тот остановился, словно поняв это, как только они выехали за территорию рынка. Макарка соскочил на землю, чтобы принять рюкзак и одеть на себя. Неожиданно из ворот на улицу выбежал белобрысый парень, помощник дылды.
Увидев их, парень заулыбался и помахал рукой.
— Привет, малой, — запыхавшимся голосом произнес он. — Вот, хотел к вам домой идти.
— Зачем? — удивился мальчик.
— За кубками. Дядька послал. Понимаешь, они же не нам нужны, а художнице. Сегодня приедет за ними издалека. Расстроится, если не будет.
Макару стало стыдно, что за ними бежать пришлось. Миха ему понравился. Улыбка у него хорошая.
— Пятьсот рублей. — Вздохнул он. Может дед еще ему сделает кубков, один хотябы. Решил попросить, когда вернуться домой.