Во время визита к японским чиновникам Адам Лаксман получил разрешение на «прозимовку» и строительство на берегу «светлицы и казармы». Он попросил послать гонца с письмом к правителю дома Мацумаэ. В своем письме русский посол, подчеркивая, что законы Российского государства обязывают относиться с заботой к потерпевшим кораблекрушение, отмечал: «…Российская государыня, по высокоматеринскому и единственно о благе человечества пекущемуся покрову, указать соизволила иркутскому генералу-губернатору Пилю, чтоб упомянутых подданных великого Ниппонского государства возвратить в их отечество, чтоб они могли видеться со своими родственниками и соотечественниками.
Вследствие такового высочайшего е. и. в. повелений Его Высокопревосходительство и направил нас как для посольства в великое Ниппонское государство к главному правительству, так и для доставления оного государства подданных в свое отечество и с подробнейшим описанием о их приключении и обо всем прочем по соседственной смежности».
И далее: «дошед до сего берега, обитаемого курильцами, свиделись со служителями начальства вашего и почли за лучший способ, как уже наступило позднее осеннее время, здесь зимовать, рассудили, для сведения вашего и собственной пользы нашей для безопасности будущей весны впредь путешествования, просить и о доставлении вам письма нашего, которым просим, чтоб вы от себя великого Ниппонского государства главному правительству возвестили о нашем туда шествии…»{28}.
Отправив письмо к Мацумаэ, русские приступили к строительству светлицы и казармы для зимовки экипажа. В конце ноября казарма — самое большое в то время в Нэмуро строение из крупных бревен — была готова. Перезимовав, «Екатерина» отплыла из Нэмуро в зайив Хакодате. Оттуда Адам Лаксман и его спутники отправились к Мацумаэ, где и состоялись переговоры с участием высокопоставленных правительственных сановников, специально прибывших из Эдо. В конце августа 1793 года после окончания переговоров миссия Адама Лаксмана покинула порт Хакодате и 8 сентября благополучно возвратилась в Охотск.
Результаты первого посольства в Японию русское правительство расценило как успешные. Адам Лаксман получил желаемый «лист японского правительства, дозволяющий безвозбранно россиянам для торговли приходить в одну токмо Нангасакскую гавань (порт Нагасаки. — Р. В.)»{29}.
Японцы, Кодаю, Копти, Исокити, доставленные Адамом Лаксманом на бригантине «Екатерина» на Хоккайдо (Эдзо) в 1792 году, а также другие японские подданные, побывавшие в России, хорошо отзывались о стране и ее народе, хвалили русское гостеприимство. Показательны в этом отношении, в частности, записи допросов Кодаю после его возвращения на родину. Эти его рассказы на допросах обобщены в прекрасной книге японского писателя Ясуси Иноуэ «Сны о России», недавно у нас переизданной{30}.
Со страниц книги перед нами предстают привлекательные образы русских людей и самой России. Книга рассказывает, о том, что приглашение к мирным и добрососедским отношениям исходило от Русского государства.
Доброе дело начиналось на берегах Нэмуро. Хорошо бы это помнить. К сожалению, кое-кто в сегодняшнем Нэмуро забыл добрые дела и слова своих соотечественников. Есть в Нэмуро люди, которые периодически организуют кампании за «возвращение северных территорий». Причем одни подразумевают под этим Южные Курильские острова, другие — все Курильские острова, третьи — не только Курильские острова, но и Южный Сахалин. Попытки оправдать притязания тем, что жители Курильских островов и Южного Сахалина — айны — когда-то якобы были подданными Японской империи, не имеют реальных оснований. Это понимает большинство японцев, в том числе и жителей Нэмуро, людей самых различных слоев японского общества.
На приеме, устроенном мэром Нэмуро, и мэр города Тэрадзима Исао, и председатель отделения Общества японо-советской дружбы префектуры Нэмуро Хисао Мураяма, и депутат Нэмурского муниципального совета Ямасьта Киёси, и археолог Ясуо Китакамаэ— все говорили о необходимости развития японо-советского сотрудничества в области рыболовства, торговли, науки и культуры. И научные работники, и простые рыбаки, с которыми мне приходилось встречаться, в своих высказываниях проявляли заинтересованность в дружбе наших народов: «Нам нужно сотрудничать; нужно, чтобы Японское море не разделяло, а объединяло наши народы». Хочется верить, что это были искренние слова.