Об охотской культуре сегодня можно рассказать многое. Поселения этой оригинальной культуры были известны давно, но долгое время их относили то к айнской культуре, то к культуре раковинных куч или даже эскоалеутской, а то приписывали легендарным тоннам либо карликам-коропоккуру. Лишь в 1935 году японский археолог Коно Хиромити впервые использовал термин «охотская культура», подчеркивая тем самым специфические особенности ее поселений, отличие от других культур, прежде всего от островной культуры айнов.
Интересна эволюция самого термина «охотская культура». Сначала появилось название «охотская прибрежная культура», затем — «охотскоморская прибрежная культура», далее — «охотская керамическая культура» и, наконец, — «охотская культура».
Такое название не случайно. Поселения охотской культуры, как правило, располагались вдоль побережья Охотского моря в небольших удобных бухтах и лагунах, чаще всего в устье рек. Люди строили большие полуземлянки, в которых могло жить 20 человек. Жилища эти были теплыми, хорошо защищали от зимней стужи и холодных ветров. Кроме таких зимних домов сооружались и легкие летние постройки типа шалашей или индейских вигвамов, куда жители переселялись в теплое время из душных полуземлянок.
Сохранившиеся орудия и многочисленные фаунистические остатки рассказывают нам, чем занималось население побережья Охотского моря. Экономической основой охотской культуры был морской промысел. Широкое развитие получили охота на тюленей, сизучей, китов, а также рыболовство. Для охоты на морских животных использовались костяные наконечники гарпунов двух видов: зубчатые и поворотного типа (рис. 14). Гарпуны оснащались каменными лезвиями, сделанными из кварцита, базальта, кремня, а иногда обсидиана. Позже стали появляться лезвия из железа. О развитии рыболовства свидетельствуют находки рыболовных крючков и каменных грузил. Применялись простые и составные рыболовные крючки. Простые крючки изготовлялись из костей крупных животных (форма их напоминает латинскую букву U) и из рога оленя (в форме V). Составные крючки монтировались из жальца-стержня, сегментовидно перекрывающегося с дугой, или из двух стержней, срезанных под углом и соединенных вместе (рис. 15). Найдены также крючки, длина которых достигает 20 сантиметров. Эти орудия могли использоваться для ловли крупной рыбы, такой, например, как тунец.
Рис. 14. Костяные наконечники
гарпунов охотской культуры.
Рис. 15. Рыболовные крючки.
Какую рыбу употребляло в пищу охотское население, гадать не приходится. Рыбьи кости, обнаруженные на стоянках, позволили специалистам-ихтиологам определить виды. рыб. Оказалось, что в зимнее время жители поселений охотской культуры ловили главным образом треску, окуня, терпуга, сельдь, а летом — камбалу. Любопытно отметить одну деталь: костные остатки лососевых представлены очень скудно. Можно предположить, что в прошлом лосось не шел такими большими косяками, какие известны у берегов Северного Хоккайдо в последние столетия.
Много интересного рассказали и кости млекопитающих. С самых ранних по времени горизонтов в культурных отложениях поселений встречаются кости кита. Следовательно, охота на этих крупных млекопитающих уходит в глубокую древность. Среди ластоногих преобладают кости тюленей, морских котиков и морских львов (сивучей). Причем, что интересно, чаще встречаются кости взрослых сивучей. Не свидетельствует ли это о селекционном подходе при охоте на морских животных, когда практиковалась какая-то система сохранения молодняка?
Наряду с промыслом морского зверя и рыболовством получила развитие и охота на суше. Охотились на оленя, медведя, волка, лисицу. Кроме того, среди фаунистических остатков довольно часто встречались кости собак и свиней. На поселениях Моёро у города Абассири, например, обнаружили 300 черепов собаки, причем на многих из них имелись следы от ударов, нанесенных острым орудием. По мнению японских археологов, это указывает на то, что мясо собак служило дополнительной пищей охотского населения, как это было у народов соседних районов, например гиляков, корейцев. Установлено также, что кости свиней на поселениях охотской культуры принадлежали породе, которая не была распространенной на Японских островах, а, как думают исследователи, ввозилась с материка. В частности, такая порода свиней была известна в I тысячелетии до нашей эры в районе Владивостока.