В 1974–1975 годах на неолитическом поселении острова Сучу было найдено 17 фигурок стоящих или идущих медвежат, сделанных из обожженной глины. Радиоуглеродным методом установлено, что они относятся к IV–III тысячелетиям до нашей эры. Несмотря на некоторый лаконизм и скупость художественной изобразительности, эти скульптурки достаточно полно передают образ живых зверей с индивидуальными, присущими только им чертами. Так, фигура одного медвежонка с рельефно вылепленной мордой производит впечатление спокойствия, а у другого морда уныло опущена, во всем внешнем облике чувствуется какая-то обреченность.
Крупный специалист в области искусства народов Сибири и Дальнего Востока ленинградский ученый С. В. Иванов, классифицируя фигурки медведей из этнографических сборов на Амуре, выделял среди них две основные группы. К первой он относил изображения духов-хозяев мест, способствующих успешной охоте и рыболовству, духов-помощников шамана и духов болезней, ко второй — изображения медведей, которые участвуют в медвежьем празднике. При этом С. В. Иванов отмечал: «…в отличие от шаманских изображений медведя и изображений, изготовляемых при болезнях, скульптура, фигурирующая на медвежьем празднике, изображает не духов-медведей, а тех живых медведей, которые являются виновниками торжества». Он также подчеркивал, что «это не типовые канонизированные изображения духов определенной категории, а образы индивидуальных животных, трактуемые в гораздо более свободной манере, чем изображения духов»{36}.
Если в ключе этой классификации рассмотреть имеющиеся неолитические скульптурки, то некоторые из них с полным основанием можно идентифицировать с этнографическими образцами. Выполненные в свободной манере и резко отличающиеся от стилизованных шаманских изображений духов-медведей фигурки из поселений эпохи неолита Нижнего Амура скорее всего изображают медведей в процессе их «выращивания» и подготовки к медвежьему празднику.
Выходит, что традиции медвежьего праздника, его специфика имеют большую древность и восходят к неолитическим племенам Приамурья.
С большим вниманием слушали японские коллеги сообщение об этих замечательных амурских находках. Особенно заинтересовала их интерпретация скульптурой в связи с медвежьим праздником и их датировка.
— Изображения медведей, кстати, находили и на поселениях культуры дзёмон на Хоккайдо, — замечает Харуо Ойи.
— Да, я читал об этом, — соглашаюсь я с репликой японского профессора, — но изображения эти обнаружены на очень поздних стоянках, относящихся к финальному дзёмону.
— К эпидзёмону, — уточняет Харуо Ойи.
Я благодарю за уточнение. Это значит, что в лучшем случае они датируются второй половиной I тысячелетия нашей эры. И если говорить о влияниях, то придется учитывать находки с Амура, которые относятся к гораздо более раннему времени.
Ёнэмура Киоэ показывает нам две великолепные медвежьи скульптурки из кости. Они найдены на стоянке Моёро. На одной из фигурок отчетливо видны тонкие нарезки, по-видимому символизирующие ремни подготовленного к празднику медведя. Должно быть, это тоже изображение виновника торжества, а не духа. Директор музея в Абасири добавляет, что находки скульптурных изображений медведей на стоянках охотской культуры достаточно многочисленны.
К изображениям медведей охотской культуры мы еще вернемся. Сейчас же хотелось отметить, что находки скульптурных костяных фигурок медведей и сивучей, а также резных украшений из кости сопровождались на Моёро множеством глиняных сосудов в виде больших кувшинов (камэ) или горшков (цубо) с плоским дном. Сосуды эти орнаментированы шахматными и гребенчатыми оттисками, геометрическими фигурами, защипами, резными линиями, спиральными узорами и концентрическими кругами. Некоторые из элементов такой орнаментики находят аналогии в керамике неолитических памятников Нижнего Амура.
Нам уже приходилось писать об определенном единстве охотской и нижнеамурских культур. Этнически это единство может определяться как древненивхское (древнегилякское). И вполне возможно, что айнские легенды о тоннах — легендарном населении Сахалина, которому приписываются памятники охотской культуры острова, — рассказывают именно о предках гиляков или родственных им племен, которых айны застали на Сахалине при своем переселении на этот остров.
Если все действительно было так, то распространение обычаев проведения медвежьего праздника с Нижнего Амура, где его свидетельства, судя по археологическим материалам, фиксируются уже в неолите, к гилякам Сахалина, а от них к сахалинским айнам и затем к айнам Хоккайдо получает хорошее документальное подтверждение.