Сюрпризы ожидали археологов и при дальнейших раскопках. Оказалось, что место у дальней от входа стены, пс-видимому, предназначалось для свершения каких-то важных ритуальных церемоний, связанных с верованиями и представлениями людей охотской культуры. Именно здесь при расчистке пола открыли залежи медвежьих костей, среди них были и черепа медведей. В каждом жилище обязательно находили два-три медвежьих черепа (рис. 33).
Рис. 32. Раскопки стоянки Кабукай.
Рис. 33. План жилища и скопления медвежьих черепов.
Несомненно; с церемониями и обрядами были связаны и обнаруженные в Кабукае сооружения из костей и черепов кита. Население охотской культуры, как и другие народы Северной Пасифики (например, коряки, алеуты), почитали кита и устраивали в его честь праздничные церемонии. Вся обрядность таких праздников состояла в хорошей встрече убитого кита, который, считалось, пришел в гости, в оказании ему величайшего уважения и почтения. Ведь кит, хотя уже и в другой жизни, возвратится в море и вновь придет на следующий год к тем, кто его хорошо встречал. В этих представлениях древних зверобоев отражается рационалистический подход к использованию промысловых животных, проявляется забота о том, чтобы их всегда было в достатке. Наиболее яркое выражение эти представления нашли в мифах об умирающем и воскресающем звере у народов Северо-Восточной Азии.
В процессе раскопок Кабукая была отмечена еще одна интересная закономерность: определенная связь жилищ с раковинными кучами. Оказалось, что раковинные кучи всегда располагаются недалеко от входа в жилище. Тщательность раскопок позволила проследить направление выброса «кухонных» отходов — раковин моллюсков, костей рыб и животных и образование из них кучи. Жилище и раковинная куча, таким образом, представляли единый комплекс. Это наблюдение весьма перспективно для новых поисков и изучения производственных единиц охотской культуры.
Столь многочисленные археологические материалы Кабукая убедительно свидетельствуют о том, что здесь находилось долговременное поселение. Харуо Ойи, основываясь на анализе материалов раскопок и их сравнительном изучении, полагает, что в каждой полуземлянке жила одна большая семья, состоящая из 10–20 человек — представителей трех поколений. Всего же на поселении проживало около 100 человек. Это была единая территориальная группа родственных семей. Харуо Ойи называет такое объединение «региональным коллективом». Он занимал всю территорию острова Рэбун. Все члены этого коллектива были связаны родственными отношениями, совместным производством и общностью ритуальных церемоний. В зимнее время люди жили в центральном поселке Кабукай, а с наступлением тепла переселялись из тесных и душных полуземлянок в летние жилища сезонных лагерей, которые строились поблизости от мест промысла рыбы и морских животных. Сезонными лагерями были стоянки Хаманака, Мототи, Уэдомари, Найро и др. (см. рис. 30).
В то же время, как свидетельствуют материалы раскопок, жители острова Рэбун не были изолированы от своих соседей, живших на Хоккайдо. Достаточно взглянуть на обнаруженную керамику, чтобы убедиться в этом. Жители поселка Кабукай использовали плоскодонные горшки, украшенные резными горизонтальными линиями и короткими косыми нарезками (рис. 34). Точно такая же посуда была в употреблении у жителей охотских поселений окрестностей Эсаси и бухты Соя. Последние в свою очередь, как уже отмечалось, имели культурные контакты с населением Южного Сахалина, Близкое соседство этих групп населения, естественно, способствовало развитию тесных взаимоотношений. В результате в облике материальной культуры поселений Кабукай на острове Рэбун, бухты Соя на Хоккайдо, Озерска на Сахалине появляется много общих элементов.
Рис. 34. Глиняный сосуд (стоянка Кабукай).