Словом, Вест-Пойнт мог гордиться своими воспитанниками. Они были готовы верой и правдой служить идеалам "своего круга", которые прививались с детства. Училище укрепило эти идеалы власть имущих, наполнило их милитаристским звучанием, дало определенную сумму военных знаний, закалило волю и характер.
Особенно усиленно воспитывали у них чувство преданности существующему государственному строю. Спекулируя на нравственной стороне этого понятия, преподаватели демонстрировали высокий класс ораторского искусства, всячески затушевывали классовую сущность понятия "преданность" метафорическим блеском внешне притягательных слов.
"Преданность, — учили они, — есть душа характера, сущность духа, эликсир, из которого изготовляется успех и удача. Преданность величественнее патриотизма, ибо она содержит патриотизм. Она величественнее религии, гордости, чести, славы, храбрости, честолюбия, таланта, ибо все они есть силы этого движущего и решающего фактора".
Подобные пышные фразы, искусно преподнесенные старшими наставниками, становились их жизненным правилом. С этими непоколебимыми принципами Хэллорен и Смит вступали в новую семью — офицерский корпус США.
…Сэл потянулся к магнитофону, и в тихую комнату ворвались бравурные звуки боевого марша.
— Узнаешь? — спросил он Джима.
— "Лихой белый сержант".
— Точно! А это… — Сэл оборвал марш, перемотал пленку и снова включил магнитофон.
— "Девушка, которая ждет меня!" Черт возьми, так это же наш вест-пойнтовский оркестр! — удивленно и радостно воскликнул Джим.
— Он самый, — подтвердил Сэл, — я записал весь его репертуар в день выпуска. Помнишь, какой это был яркий и впечатляющий праздник!
— Еще бы! Как сейчас помню слепящие на солнце медные трубы. На трибунах по-праздничному разодетая толпа зевак. И мы с тобой в новых мундирах, лихо марширующие перед ними.
— И еще красивые девочки, что бросали нам цветы под ноги, — добавил Сэл. — А потом роскошный, торжественный обед и бал!
— А ты помнишь нашу "аллею флиртов"?
— Да, есть что вспомнить, старина. Счастливое то было время, не то что сейчас, на этой проклятой войне…
Джим тяжело вздохнул и сделал добрый глоток виски. Музыка кончилась, и незаметно для себя приятели заговорили о том, что их волновало сегодня, что занозой сидело в сердце каждого офицера американской армии. Тогда, в Вест-Пойнте, кадеты свято верили в силу и мощь первоклассного, "единственного и неповторимого", как им говорили, в мире оружия, в техническое превосходство, электронное могущество, в высокое боевое мастерство американского солдата, в его профессиональное, доведенное до автоматизма умение воевать. Здесь, во Вьетнаме, все было иначе. Престиж военной машины США падал катастрофически. Это приводило американских офицеров в бешенство. Сэл Хэллорен и Джим Смит не были исключением из общего правила.
И сегодня они дали волю накопившейся в душе горечи и боли за поражения американской армии во Вьетнаме. В оценке происходившего они, как всегда, были единодушны, во всех бедах, несомненно, повинен джи-ай, который, по их мнению, оказался недоброкачественным сырьем. Других слов для оценки качеств своих подчиненных у них не нашлось. Слишком велика была социальная дистанция между ними, представителями привилегированной офицерской касты, и теми, кого называют джи-ай. Они относились к солдатам как предприниматель к наемному рабочему, используя для его порабощения всю полноту своей неограниченной власти.
Правда, в Вест-Пойнте их учили прикладной психологии, советовали относиться к рядовым деликатно. "Вы не можете бить ногой собаку и вообще плохо с ней обращаться и ожидать в ответ на это ее привязанности, — поучали преподаватели. — Точно так же вы не можете этого делать с солдатом. Природе любого зверя или человека несвойственно возвращать в ответ что-либо другое, кроме как за добро добро, зло за зло".
Однако проблема социальных противоречий между солдатами и офицерами в вооруженных силах США никогда не была лишь чисто академической проблемой прикладной психологии. Это острая и вполне реальная проблема взаимоотношений классов, вопиющих антагонизмов, которые не могут быть решены в условиях существующего государственного строя. Все в этом мире: и военное законодательство, и нормы этикета, и традиции — подчеркивает кастовость офицерского корпуса, его принадлежность к властвующей элите, превосходство над "серой" солдатской массой.