Начались кровопролитные сражения. Не имея возможности вести наступательные операции на широком фронте, противник наносил мощные контрудары на узких направлениях. В результате одного из таких ударов врагу удалось поставить в тяжёлое положение нашу 53-ю армию и конный корпус генерал-лейтенанта Плиева. Целую неделю с переменным успехом шли упорные бои. Немцам всё-таки удалось замкнуть кольцо окружения вокруг конного корпуса. Но на помощь окружённым советское командование наряду с другими частями бросило и 13-й полк. Гвардии полковник Исхаков на шестидесяти автомашинах смело ворвался в тыл врага. Сильная подвижная группа намного облегчила положение окружённых. Планы гитлеровцев сорвались.
Нанося один за другим сокрушительные удары, советские войска всё дальше и дальше теснили врага. В ночь на 24 октября два батальона полка Исхакова, благодаря быстрым и решительным действиям, без всяких потерь форсировали реку Тиосу. Своим огнём они прикрыли переправу остальных частей полка, всей дивизии. Затем полк опять поднялся в наступление.
И где бы ни приходилось воевать гвардейцам десантникам, они всегда были свидетелями безграничного мужества, отваги и воинского мастерства своего командира. Раненый, контуженый, полковник до тех пор оставался на своём посту, пока в этом была необходимость, и своей стойкостью и самоотверженностью вдохновлял бойцов на ратные подвиги.
Великий праздник Победы полк встретил в столице. Чехословакии Праге. К тому времени на груди славного сына советского народа гвардии полковника Зинатуллы Гиниятулловича Исхакова сияла Золотая Звезда Героя Советского Союза. Это высокое звание было присвоено ему Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года.
Гвардии рядовой Даутов
Видели вы когда-нибудь столько золота на деревьях? Искандера уже который раз так и подмывает задать этот вопрос своим товарищам. Ему кажется, что они, месяцами не вылезавшие из окопов, пропитанные едким запахом пороховой гари, на каждом шагу встречаясь со смертью, начали черстветь душой. Но Искандер не задаёт такого вопроса. Стесняется. Если бы Искандер мог передать то, что творится у него на душе при виде эдакой красоты, разве не расшевелил бы он Рима, своего боевого друга? В последнее время с ним творится что-то неладное. Чуть свободная минута, заберётся на тачанку и лежит. Слово скажешь, будто не слышит, попросишь что-нибудь сделать — начинает сопеть носом. Равнодушный стал, ничто его не трогает. Это всё война. Это она, проклятая, так меняет людей.
— Рим, проснись. Слышь, проснись, тебе говорят! Глянь на этих красавиц! Словно на праздник нарядились!
— Ну и что?.. Стоило будить из-за такой ерунды.
— Да ты погляди как следует. Ведь на самом деле красавицы!
— Нашёл о чём говорить. И так тошно.
Рим перевернулся на бок, демонстративно выставив Искандеру давно не стриженный затылок. Но в следующую секунду вскочил и, даже не глянув на друга, крупными шагами подался куда-то.
За лесом, вдалеке, глухо рокочет канонада. Это говорит передовая. На Киевско-Черниговском направлении идут упорные бои. Фрицы там настроили всяких укреплений, пытаются остановить наступление наших войск. Только ничего у них не выйдет. Красную Армию теперь уже не сдержишь!
Куда, интересно, двинут их полк? Искандер прикидывает так и эдак, но точно ответить не может. Скорее всего, полк повернут к Чернигову. Рим, кстати, тоже так думает. Вокруг Киева натыканы железобетонные укрепления. Потому и прут туда танки. А командование знает, куда какие части направлять. Нельзя же кавалерией наскакивать на доты. Кавалерии нужен простор. Ты подай ей село или город, чтобы ворваться неожиданным вихрем. И чтобы фашист видел, как мчатся на него сабли, неся смерть. Боится немец сабельной атаки, как и рукопашной, когда штык в штык. Это мысли не Искандера, так говорит Рим. За два года, пока на фронте, он настоящим стратегом стал. Да и вообще Рим любит порассуждать, чем и как лучше бить фрицев.
Искандер с Римом воюют вместе уже порядочно. Бок о бок. На одной тачанке. Искандер с мальчишеских лет бредил о горячем ветре бескрайних степей, о топоте вольных табунов. Поэтому, когда он попал в кавалерийскую дивизию, радости его, а вернее сказать, восторгу, не было границ. Кони — грудь вразлёт, крепко сбитая тачанка, а на ней — пулемёт. Ты жмёшь на гашетку, друг подаёт ленту и, как Чапай, показывает рукой, где враг, куда перенести огонь…