ℒℒℒ
Выждав момент, когда Валерио отвернётся и отвлечётся на рацию, я выскользнула из туалета и перешла на бег. Хвала удаче, подсобка находилась недалеко. Иначе с моей легкой формой топографического кретинизма, я не добралась бы раньше инквизиторов.
Ввалившись в помещение я тут же упёрлась ладонями в колени и шумно задышала. Никогда не любила бегать. Особенно на каблуках. Резко вскидываю голову, услышав своё имя.
Я и ведьмак буравили друг друга взглядом, пока моё терпение не лопнуло.
— Чем ты думал?
— Я чувствую, что за ней есть отражающий предмет, — он проигнорировал мой вопрос, вернувшись к изучению стены. — Но это ощущение едва уловимо. В моём коридоре на этом месте — дверь. Испорченная и старая. У неё нет замка и нет ручки.
Фабьен казался растерянным. Похоже, подобное случалось в его практике впервые. Значило ли это, что от Грааля нас отделяло несколько камней? Но времени проверять догадки не было.
— Уходи. Скоро сюда заявятся инквизиторы.
На его скулах заиграли желваки. Намерение идти до конца отпечаталось в каждой мускуле его лица. Понятливо выдыхаю.
— Скорее найди способ попасть за стену. Я постараюсь отвлечь их.
— И речи быть не может, — на секунду почудилось, что алчность покинула его. Но я ошиблась. — Увидя тебя, они быстрее сообразят, что искать стоит здесь.
Чаша. Разумеется, дело в ней. Чем бы ни был продиктован поступок Фабьена ранее, выше цели мне не подняться. Ведьмак — сгусток сплошного противоречия. Поступки не вяжутся со словами. Слова постоянно водят тебя кругами. Но могла ли я и дальше размышлять об этом?
— Ладно. Тогда возьми меня с собой. Инквизиторы нас не увидят. А мы наконец заполучим Грааль.
— Невозможно, — отрезал Фабьен. — Никто не проводил через коридор человека.
— Никто из них не был тобой.
— Софья, — уже мягче произнёс он. — Это опасно. И мы теряем драгоценные минуты.
На слове «опасно» меня бросило в озноб. В голове зазвучал шум битого стекла. Я понимала, что предлагала настоящее безумие. Но была уверена, что тоже обязана пойти. Хорошо, возможно не совсем уверена.
— Вот именно. Перестань болтать и приступай.
Фабьен рывком притянул меня за талию к себе, чтобы потом впечатать в стену. По оголённой спине побежали колкие мурашки. Он обхватил мои плечи и ощутимо стиснул их. Больно не было. Скорее так волнительно, что от этого у меня перехватило дыхание.
— Думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься сделать?
Глаза опустились на его пальцы, которыми он стал поглаживать мою кожу.
— Думаешь, это неочевидно?
— Да о чём ты?! — не выдержала я и встрепенулась, старясь выскользнуть из хватки.
Фабьен тяжело опустился своим лбом на мой.
— Заставляешь выбирать между тобой и Граалем, — он прошептал это мне в губы, жарко и отчаянно одновременно, заставляя голову идти кругом.
Через щель в двери в помещение донёсся легкий отголосок силы розария. Инквизиторы совсем близко. Мы в секунде от проигрыша, а всё на чём я могу сосредоточиться это на словах, которые проклятьем просачивались под кожу. Возможно, ведьмак станет моей самой большой ошибкой?
Стоило только подумать об этом, как Фабьен немного отстраняется. Он взял мои руки и соединил их у себя за спиной.
— Не отпускай.
— Не отпущу, — пообещала я и прижалась щекой к его груди.
◇◇◇◇◇
[1] — Перестань докучать даме. Или я отрежу тебе яйца. (с фр).
[2] Во время цветения ветви этого кустарника густо усеяны шаровидными соцветиями малинового окраса. Используется ведунами, как источник энергии на краткий срок.
Глава 28. Фабьен
В кромешной чёрной ловушке не было ничего кроме стука моих зубов и противоестественного холода. Всего лишь какое-то мгновение назад ладони Софьи были на моих лопатках, прижимали к себе сильно, без шанса создать и сантиметр пространства. Но сейчас ни магии, ни проблесков света, ни тепла ведьмы — ничего.
Когда удалось перебороть сопротивление коридора и всё же провести другого человека, мои силы дали сбой. Выплеснулись разом и разрушили все двери, все отражающие поверхности вокруг: их треск грохотом ударил по перепонкам.
Дезориентирован — вот что происходило. Сосредоточиться хоть на чём-то впервые стало непосильной задачей. Я зашёлся в приступе кашля и тут же поморщился от боли. Похоже, ребро справа сломано. Плата за столь безумную выходку могла быть и куда серьёзнее.
На меня накатила дурнота. Софья, где она? Почему молчит? Сама ли отпустила меня или… Не желая додумывать, я позвал ведьму. Сначала звуки, вылетевшие из-за рта, казались надтреснутыми. С каждой вяло тянущейся секундой они становились не просто жалкими, но и умоляющими.
Софья. Софья. Софья.
Словно граммофонная пластина имя ведьмы крутилось на языке. Я рухнул на колени. Ворохи картинок, которые мучили меня в молельной коме, вгрызлись в разум, подобно изголодавшемуся зверю. Я не знал, происходило ли всё на самом деле, но чей-то жуткий хохот схватил меня за горло.
«Один». «Не нужен». «Ты больше никому не нужен».
Что-то мокрое обожгло пальцы. Ни всхлипов, ни содроганий. Но тупая ноющая боль в висках. В груди. Рука потянулась к сердцу. Казалось, что оно раскрошилось и больше не могло биться.
Было время, когда я обращался к Нему, из чей плоти, как утверждают инквизиторы, появились все мы. Я верил, что только кому-то могущественному под силу изменить меня, маму и всех окружающих, смотрящих с молчаливым осуждением. Но чем дольше и упорнее просил, тем яснее осознавал: если Он и существовал, слова ничего для него не значили.
Но сейчас, когда острый взгляд тишины рвал меня изнутри, я был готов молить кого угодно.
— Прошу…
— Фабьен?
Застывшие у лица руки потянулись вперёд, туда откуда слышался сладковатый запах ведьмы, пока не наткнулись на скользящую ткань. Опасаясь, что неизвестное пространство, в котором мне посчастливилось оказаться, ведёт жестокую игру, я скомкал край платья и потянул Софью к себе.
Она не говорила, и я почти уверился, что брежу. Если бы не тяжёлое шумное дыхание над головой, подчиняющее себе все страхи.
— Ты р-ранен?
Я промычал что-то и, словно котёнок, уткнулся в неё носом, куда-то в область солнечного сплетения.
— Почему ты на коленях? — растерялась Софья, когда поняла в каком мы положении. — Я услышала, как ты звал меня, и подумала, что… — она резко замолчала, вероятно, почувствовав мою дрожь. — Эй, всё хорошо. У тебя получилось.
Ещё никогда фраза «у тебя получилось» не звучала, как грёбанное унизительное обличение всех моих пороков. Что-то похожее на злость, такое же всепожирающее и клокочущее, зашевелилось под кожей. Но распознать, было ли чувство направлено на ведьму или на меня самого, не получалось.
— Скажи уже хоть что-нибудь! — не выдержав напряжения, воскликнула Софья.
Я поднялся и вслепую отыскал её лицо.
— C'est comme si on m'avait pris quelque chose de précieux.Ça fait mal[1], — костяшками аккуратно глажу ведьму по щеке.
— Снова что-то неприличное?
— В пекло приличия, — прорычал я и поглотил её вздох.
Можно ли поцелуем выразить больше, чем словами? Подобные странные мысли не приходили мне в голову, пока губы не завели диалог с губами Софьи. Это был разговор между двумя иностранцами, что, к удивлению обоих, оказались так похожи.
Темнота обострила ощущения. Каждый миллиметр ведьмы, словно пытался раствориться во мне. Она всхлипнула, когда моя ладонь оказалась на её голой пояснице. И тональность общения резко изменилась. Жадность, острая нужда в Софье, обнажённые эмоции — ничего из этого не позволяло мне перестать стонать ей в рот. Я цеплялся за талию ведьмы и жаждал прижаться к её шее, оставить следы. Выстрели она или вонзи нож, и я бы не заметил. Увлечение, которое завело в тупик.
Как и в прошлый раз, всё закончилось внезапно. В какой-то момент Софья провела рукой по торсу вверх, задев рёбра. Внимательная ведьма сразу же уловила перемены в звуках, которые я издавал.
— Я же спрашивала о ранах, — возбуждение в голосе Софьи отразилось так очевидно, что мне захотелось сглотнуть и вновь завладеть её губами.