Под стук колес, или Размышления об истории Украины
Летом 2011 года по воле случая и начальства автор этих строк сел в скорый поезд Москва — Ковель и отправился в Луцк, где готовились отметить годовщину сражения. Впрочем, этот поезд только называется скорым, а в реальности он идет до своего пункта назначения почти сутки — двадцать три с половиной часа. Есть время и отдохнуть, и подумать. Например, о том, почему появилась уже на нашей памяти эта государственная граница. Почему древний Киев, вернувшийся в состав русского государства в XVII веке, ныне является столицей независимого государства?
Вопрос о независимой Украине для современного русского массового сознания запутан и весьма болезнен. С одной стороны, из школьных учебников наши соотечественники помнят, что есть такой братский русскому народ — украинцы, который долгие годы жил в составе единого государства (союзного), а потом вдруг то ли по собственному желанию, то ли по воле злокозненных правителей решил строить самостоятельное государство, почему-то не слишком дружественно относящееся к России. С другой стороны, совершенно непонятно, почему жители таких русских городов, как Харьков, Одесса, Севастополь, Сумы, Чернигов, да и сам Киев, вдруг оказываются чужим народом, а сами города — почему-то перестали быть русскими. Здесь что-то не так, думает обыватель и винит, как правило, политиков, что в 1991 году ради своих амбиций разделили единую державу. Иные в крайности доходят до мнения, что никаких украинцев нет, а есть заигравшиеся в самостийность русские. Чтобы разобраться в этом вопросе, придется обратиться к истории — непременному ключу к пониманию современности.
До революции понятие «Украина» употреблялось, главным образом, в значении географическом, но не этническом и тем более не политическом. Украинцами называли жителей Украины вне зависимости от их национальности. В этническом и политическом значениях употреблялся термин «малороссы». Малороссы рассматривались как часть русского народа, которая в силу исторических обстоятельств была оторвана от основной массы русского народа, а потом воссоединилась с ним. Важно отметить, что корень мало- в слове «Малороссия» ни в коем случае не нес пренебрежительного или уничижительного оттенка. Напротив, малый употреблялось в том же значении, в каком мы употребляем его, говоря «малая родина». Ведь ядром Малороссии были земли Киевщины, где когда-то возникло первое государство русского народа. Так что «малороссы» следует правильно понимать как исконные или истинные русские.
Иные современные публицисты, исходя из вышеизложенного, полагают, что никаких украинцев и вовсе нет. Что вся идея украинской государственности — это «украинский проект», разработанный коварными и злокозненными спецслужбами Австро-Венгерской и Германской империй чтобы сокрушить Русское государство. Эта точка зрения не признается официальной российской наукой, которая в данном вопросе опирается на советское наследие, но весьма широко распространена в нашей экспертной среде.
Хотя существуют некоторые факты, говорящие в пользу этой теории, но в реальности все обстояло не так просто. Украинский проект в Австро-Венгерской империи действительно существовал, но создавался не столько для того, чтобы вредить России, сколько для решения внутренних проблем двуединой монархии. В этом полиэтничном государстве двумя главными силами, связующими его в единое целое, были верность населения династии Габсбургов (в особенности — императору Францу Иосифу) и единое экономическое пространство. Это были достаточно прочные основания, но брожения среди славянских народов империи, а вернее, среди их интеллектуальной элиты не прекращались, что внушало венским чиновникам справедливые опасения. Особенно сложная ситуация складывалась в Карпатском регионе. Здесь соседом Австро-Венгрии была Российская империя, где государствообразующим народом были русские, этнически родственные славянам. Более того, в самом центре Карпат живет небольшой народ русины — один из осколков древнего русского народа, чудом уцелевший после гибели русской государственности в огне татарского нашествия. Русины сумели сохранить свою русскую идентичность, свой язык, свою веру. Во второй половине XIX столетия начинается современный этап развития русинской культуры, и местные интеллектуалы думают о необходимости воссоединения с русским народом. Восточнее русинов находились земли, доставшиеся Австрийской империи по итогам раздела Речи Посполитой в конце XVIII века. Это были земли Западной Украины, население которых, хотя и подвергшееся полонизации, еще очень хорошо помнило о своем родстве с малороссами.
Вот именно для этих групп населения двуединой монархии и был разработан украинский проект. Его суть состояла в выделении населения Западной Украины в особую этническую группу — украинцев, понимаемых уже как отдельный от русских народ. Для этого народа был разработан новый украинский язык, в основу которого лег западноукраинский диалект русского языка с добавлением некоторой доли полонизмов и германизмов. При этом новый язык не был совершенно искусственным, он создавался именно на основе абсолютизации диалектных форм, а потому был заметно проще в изучении, чем классический русский язык.
Надо также напомнить читателю, что до массового распространения радио и телевидения диалектные различия между различными частями империи были весьма велики и разница между диалектами северян-поморов и уральских казаков была заметна не менее, чем в наше время разница между русским и украинским языками. Такая ситуация была характерна не только для России, но и для других европейских стран. Например, в Германии насчитывалось более 80 диалектов, не считая австрийского и швейцарского. В Великобритании разница в диалектах была столь заметна, что легла в основу популярной пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион», хорошо известной у нас благодаря прекрасному американскому киномюзиклу «Моя прекрасная леди».
Но было бы ошибкой сводить украинскую идею только к австрийским проектам. Украинство, как идейное течение, в котором смешивались этнические, социальные и в небольшой степени политические аспекты, было распространено и среди заметной части малороссийских интеллектуалов. Это не было чем-то исключительным — подобные построения были свойственны и другим русским субэтносам, не говоря уже о национальных областях империи. При этом украинство было далеко не самым радикальным из них — казачьи публицисты проводили размежевание между казаками и русскими с куда большим радикализмом. Поговорок вроде «не водитесь, жиды, с самарянами, а казаки — со дворянами» на Украине не возникало. До Первой мировой войны украинство оставалось не более чем легкой формой интеллектуальной и культурной фронды, не представлявшей никакой угрозы империи. Выпускались книги на украинском языке, в 1909 году вышел из печати большой «Словарь украинского языка», составленный видным деятелем украинства Борисом Дмитриевичем Гринченко.
Австрийский «украинский проект» также не имел особого успеха. Вплоть до 1914 года русофильские симпатии преобладали на Западной Украине, причем их центром был Львов, как ни парадоксально это звучит сегодня.
Начавшаяся 1 августа 1914 года мировая война запустила маховик украинского вопроса, да так, что вращение продолжается и по сию пору.
Осенью 1914 года сбылись мечты русофилов — русские войска вошли в Галицию, нанеся сокрушительное поражение войскам двуединой монархии. На занятых территориях было введено русское административное деление — они объединялись в Галицкое генерал-губернаторство, делившееся на четыре губернии — Львовскую, Тернопольскую, Черновицкую и Перемышльскую. В марте 1915 года Львов посетил Государь Император Николай И. Вполне естественно, что галицийские и русинские русофилы не замедлили предложить свои услуги русской администрации. В Австро-Венгрии такое поведение своих бывших подданных было обоснованно расценено как предательство, что привело к усилению репрессий против русофилов, оставшихся на имперской территории. Несколько десятков тысяч русофилов было брошено в концентрационный лагерь Талергоф, который вполне мог соперничать по уровню жестокости с нацистскими концлагерями. Более 5000 человек стали жертвами расстрелов, голода, невыносимых условий содержания.