Николай Михайлович Панченко, суховатый, всегда подтянутый и аккуратный мужчина лет тридцати пяти, бродил от строения к строению с фотоаппаратом, брезгливо выдергивая ноги из липкой глины, и щелкал затвором. Он явно скептически смотрел на попытки Губанова заставить собаку взять след и вообще, как видно, находился в дурном расположении духа. Ивасьян ухмылялся, поглядывая на эксперта. Все в угрозыске, от начальника до подчиненного, хорошо знали это обыкновение Панченко злиться и брюзжать во время работы, что, однако, не мешало эксперту в совершенстве знать свое дело. Он внимательно осмотрел двери магазина, искалеченную скобу, на которой висел замок.
— Ну, что? — спросил Ивасьян.
— Замки, как видите, навесные. Сорваны при помощи железного лома. Посмотрите: дужки сломаны, косяк изрядно покороблен, и на створке — клиновидные вмятины... В этих местах лом упирался заостренным концом в дерево.
— Это все?
— О следах что-либо определенное сказать трудно. Земля размокла, и очертания их расплывчаты. Слишком общи. Пойдемте внутрь.
В небольшом сельского типа магазинчике, еще хранившем следы ночного погрома, Панченко, осторожно переступая через сломанные ящики и разбитую посуду, заглядывал буквально в каждый уголок, направляя то на пол, то на прилавок стекло своей лупы. Наконец, он удовлетворенно хмыкнул: наверное, нашел что искал. Осторожно взяв двумя пальцами сахарницу за ручку, поставил ее на прилавок. Покопался еще в разном скарбе, рассыпанном на полу, извлек таким же манером детскую губную гармошку и зеркальце.
— Отпечатки? — спросил вошедший Вадим Дараев.
— Да,— сухо ответил Панченко. Он недолюбливал этого шумного, самоуверенного человека. На работе между экспертом и Дараевым раз и навсегда установились вежливо-официальные отношения.
С помощью графитного порошка Панченко деловито перенес отпечатки на кальку и, рассматривая их в лупу, заявил Ивасьяну, что следы оставлены большим и средним пальцами правой руки неизвестного. Причастность его к грабежу вполне вероятна, хотя это, безусловно, мог быть и кто-нибудь из работников магазина.
— Это нетрудно установить,— сказал Дараев.
— Да, разумеется. Вы, как всегда, правы.
Эксперт подобрал с полу оцинкованный ящичек, из которого, по словам Гиcce Хатхе, исчезла выручка за два дня, что-то около девяти тысяч рублей, и придирчиво осмотрел его.
— Так и есть!
— Что?
— На внутренней стенке — отпечатки того же рисунка, что и на гармошке. Возьмем на пороскопический анализ в лабораторию.
— А что у вас, Вадим? — спросил Тнгран Вартанович Дараева.
— Фельдшер и еще несколько человек допрошены. Противоречий в их показаниях нет.
— Вы убеждены в невиновности фельдшера?
— Убежден,— сказал Дараев.
— Любое убеждение должно основываться на фактах,— наставительно заметил Панченко и пошел к машине со своими трофеями.
Дараева передернуло.
— Брюзга,— прошептал он с досадой.
— Что вы сказали? — переспросил задумавшийся Ивасьян.
— Нет, ничего.
В это время в магазин вошел участковый уполномоченный районного отделения милиции Гамар Эдиджев.
— Осрамила нас ваша собака,— сказал он, произнося русские слова с сильным акцентом.— Нашла где воров искать. Да наш председатель сельсовета — старый- революционер, уважаемый человек в селении...
— Ничего удивительного нет,— прервал Дараев.— Ночью, когда сторож пришел в себя и поднял стрельбу, первыми пришли к нему на помощь фельдшер медпункта и учитель сельской школы. Оба живут здесь, рядом. Потом учитель поспешил к вам... Кому вы вначале сообщили об ограблении?..
— Гаруну Каде — председателю,— ответил Эдиджев.
— Верно,— вмешался Ивасьян,— и товарищ Гарун Каде немедленно прибежал сюда. Их следы и брала Аза поочередно... Так что зря на нее обижаетесь... Когда столько понатоптано, да еще раскисло все вокруг, собака бессильна...
— Что будем делать теперь, Тигран'Вартанович? — спросил Дараев, небрежным жестом доставая коробку «Казбека». От всей его плотной, спортивного склада фигуры, холеного, гладко выбритого лица и черных холодноватых глаз исходилоощущение откровенного самодовольства и рисовки. Бывают люди, которые в жизни ведут себя, точно на сцене. Он явнопринадлежал к их числу.
— Пусть ревкомиссия займется инвентаризацией,— обратился Ивасьян к участковому.— За актом я пришлю потом, а пока идемте в контору сельпо. Там и поговорим.