— И — ничего...— вздохнул участковый.— Прямо как сквозь землю провалились.
— Да...— сказал Куваев, заглянув в записную книжку,— у меня есть сведения, что пекарь Алисаг Женетлев накану не грабежа заходил в магазин и крутился возле кассы. Вероятно, он заметил ящичек с деньгами. Потом расспрашивал продавца о ценах на шерсть и шелк. А часом позже его видели в кузне. Он унес оттуда железный прут. Зачем он ему, не сказал.
— Его надо допросить!
— В ваше отсутствие я взял у Женетлева оттиски пальцев...
-Ну?
— Ничего похожего на трехдельтовый узор..
— И все-таки этого мало,— несколько оживился Дараев.— Нужно выяснить, с кем он встречается, и всех прощупать. Справитесь с этим, Гамар?
— Так точно,— с готовностью встал Эдиджев — Могу идти?
— Идите.
В дверях участковый едва не столкнулся с Гаруном Каде, председателем Афипского сельсовета. Фигура эта была, прямо сказать, колоритная. Крупное, кирпичного цвета лицо с живыми темными глазами, в которых светились ум и едва заметная усмешка. «Ну, как, пинкертоны,— словно говорили они,— что-то мало проку от ваших стараний» Гарун Каде носил усы и, как видно, уделял им немало внимания. Черные, без признаков седины (хотя обладателю их было под пятьдесят), они молодцевато закручивались вверх, как у рубаки-кавалериста. Одет он был в добротное темно-синее пальто, на ногах — яловые сапоги, на голове — пепельно-серая каракулевая папаха.
— Ас-салам алейкум! — звучным баритоном приветствовал он всех, изысканно растягивая первый слог.— Чем обрадуете?
— Алейкум ас-салам,— почтительно вставая, ответил Меджид.— Пока ничем, Гарун Башчериевич...
— Здравствуйте,— сказал Дараев.— Мы бы хотели посоветоваться с вами относительно пекаря Женетлева и ездового Бжасова...
Выслушав, председатель подкрутил ус и высказал свое мнение с осторожностью и деловитостью, которые сделали бы честь любому дипломату. По его словам, Женетлев и Бжа-сов злоупотребляли спиртными напитками и вели довольно легкомысленный образ жизни. Могли ли они совершить преступление? Кто знает. При определенных обстоятельствах, возможно, и могли. А возможно, и нет. Кто знает. И потом, лучше сказать меньше, чем больше, особенно, если точно не знаешь.
Потом он поинтересовался, насколько замешан во всей этой истории завмаг. Получив ответ, что к Гиссе Хатхе угрозыск не имеет претензий, Каде ничем не выразил своего удовольствия или неудовольствия.
— Тертый калач ваш председатель,— покачал головой Дараев, когда тот ушел.
— Он не любит болтать без надобности,— с ноткой обиды в голосе отозвался Меджид.
В это время вернулся Эдиджев и сел к огню, потирая руки.
— Холодно, шайтан его возьми.
— Что-нибудь выяснил?
— Так точно. Пекарь ни с кем не знается. Только с Бжасовьш. Пьют они вместе. Третьего дня Женетлев был в колхозной кузне. Выпросил там три формы из листового железа для,выпечки хлеба. Взял с собой зачем-то металлический прут толщиной в палец и длиной около полуметра.
— Где он был в ночь грабежа? — не утерпел Вадим Акимович.
— В пекарне. До утра, говорит, был в пекарне. Когда ушел, я не сумел проверить.
— С похорон Бжасов вернулся?
— Так точно. Дома сидит.
Волнуясь, Гамар говорил с еще большим акцентом. Маленького роста, коренастый, с крупной кудрявой головой и короткими ножками, он с первого взгляда вызывал улыбку. Но, удивительное дело, постепенно люди проникались к нему безграничным доверием. Всегда широко открытые живые и честные глаза его излучали дружелюбие.
— Все больше убеждаюсь в их причастности к ограблению! — сказал Дараев.
— Может быть, и так,— задумчиво проговорил Меджид.
— Что ж, утро вечера мудренее. Завтра прощупаем обоих, а сейчас, Гамар, веди нас к себе спать, с ног все валимся.
... Утром неожиданно ударил морозец. И довольно крепкий. Грязь застыла окончательно, и ходить по улицам стало гораздо легче, но зато ноги в непросохших сапогах отчаянно мерзли. Дараев злился и проклинал все на свете: и мороз, и неизвестных грабителей, и свою профессию. Дело в том, что утро не принесло ничего обнадеживающего. Выяснилось, что Бжасов в ночь грабежа действительно неотлучно находился в доме умершего родственника, а Женетлев с вечера до утра выпекал хлеб.по особому договору с участковой больницей.
— Для какой цели вы сделали лом? — в упор глядя на допрашиваемого, спросил Вадим Акимович.