Пятьсот рублей.
— Уронил, когда перекладывал,— сказал Дараев, рассматривая пачку при свете фонарика.
— Я был прав. Деньги лежали где-то здесь,— сказал Жунид.— Ладно, двинули дальше.
Они шли по подземному ходу вдвоем. Шахтанов, Сугу-ров и Маремкулов должны были спустить труп Феофана вниз и привести лошадь по тропе.
Усталые, грязные, перепачканные желтоватой каменной пылью, они выбрались с Дараевым на воздух среди густых зарослей ежевики, у самой реки.
— Подождем их здесь? — спросил Вадим Акимович, отряхиваясь.
— Да,— Жунид достал из кармана записную книжку, полистал.— Ну-ка, дай эту пачку.
Несколько минут он сличал номера билетов со своими записями, потом спрятал блокнотик в карман.
— Совпадает. Те деньги. Все верно.
Дараев вдруг ни с того, ни с сего стукнул себя по лбу.
— Черт! — с досадой сказал он.— Мы с тобой крепко прошляпили!
— Что еще?
— Зря мы не допросили Буеверова!
— Что бы это дало? И так все известно. А время бы потеряли.
— Нет, не все. Ты зачем давал телеграмму в Новороссийск?
— Там же Паша-Гирей.
— Верно. А он — матерый контрабандист. Значит, имеет связи с иностранными судами. В свое время он организовал побег за границу недобитому белогвардейцу и предателю Ивасьяну...
— Помню я все это, Потому и дал телеграмму, что Омар Садык может попытаться бежать за кордон. Золота и драгоценностей у него достаточно. А советские деньги он с успехом обменяет в любом иностранном порту на валюту...
— А как найдут Акбашева товарищи из Новороссийска?
Жунид, все еще не понимая, смотрел на Дараева.
— Постой... Ты думаешь?..
— Конечно. Буеверов может знать, где искать Пашу-Гирея. Если знает Гумжачев... Рита сказала ведь, что Хапито предлагал Феофану бежать в Новороссийск!
— Черт подери! — ругнулся Шукаев.— И на старуху бывает проруха! Надо же. Хоть бы раньше сказал!
— Мне самому это пришло в голову минуту назад.
— Да-да-а... хорошенький ляп...— Жунид нахмурился, полез в карман за папиросами.— Что ж теперь? Не казнить же меня? Надо исправлять. Не ошибается, говорят, тот, кто ничего не делает...
Дараев похлопал его по плечу.
— Не огорчайся. Мы все виноваты. И я тоже хорош.
Следовало сообразить. Вернемся — допросим Буеверова. Ра диограмму дадим.
— И все же...
Из-за скалы показались Анвар, Арсен и Абдул с лошадьми. Тело барона, завернутое в плащпалатку, свешивалось с седла.
В совхоз они вернулись часам к десяти утра. Солнце стояло уже высоко, освещая зеленые склоны, где обычно паслись табуны. Послали на кош за Жабраилом Аушевым.
Бывший барыга и торговец крадеными лошадьми из Орюр-та порядочно обрюзг и постарел за восемь лет, которые прошли со дня их последней встречи, когда после долгих поисков карабаир — красавец-жеребец редкой породы — был обнаружен в сакле Аушева. Барышник изменился мало. Та же круглая, полная физиономия. Толстый, с загнутым кончиком нос, придающий ему сходство с филином. Чуть ковыляющая походка — следствие давнего благоприобретенного уродства: у Аушева недоставало левой ягодицы, отсеченной шашкой во время драки. Волос теперь почти не было на его голове, только по бокам — седые редкие космы, а посередине — блестящая красновато-медная лысина. И лицо у него было цвета меди — загорелое и обветренное.
— Вы арестованы,— без обиняков сказал Дараев.
— За что?
— За пособничество бандитам и убийцам, Аушев,-— вмешался Жунид.— Вы давали им совхозных лошадей, для того чтобы они могли добираться до старой башни и устраивать там свои сборища. Это пока. Остальное выяснится в Дербенте, куда вам придется с нами проследовать...
— Зачем говоришь, начальник! — покачал головой табунщик и хитро прищурился.— Я законы знаю. Знаю, все знаю. Не доказали — не арестован. Кому давал лошадей старый Жабраил?
Аушев по-видимому, не узнал их. Экономя время, Жунид решил припугнуть его.
— Я майор госбезопасности Шукаев. Помните дело о карабаире? А это — капитан Дараев. Что же касается людей, которым вы помогали, то один их них — цыганский вайда Феофан третий — лежит во дворе с перерезанным горлом. Убил его Омар Садык. Буеверов — в камере предварительного заключения в Дербенте. Рита Сундунова там же. В Черкесске арестованы Бекбоев, Нахов и Будулаев. Ну? Продолжать?
— Не надо, начальник...— лицо Аушева побагровело еще больше.— Я давал коней Омару, начальник... Как мог не дать? Старый Жабраил боится. Жабраил всегда трус был — как не дать? Больше нет плохой дело, клянусь, начальник! Бери, арестуй, вези Дербент — не виноват я...