Посетовал Охтенко и на Ивасьяна, который привык рубить сплеча и выезжал без него на место происшествия.
У здания районной прокуратуры они распростились, пообещав поддерживать связь друг с другом и работать в контакте, и полуторка помчалась к Хантуку.
Было уже часа три. Солнце за эти несколько дней просушило дороги, и машина катилась по проселку легко, слегка подпрыгивая на ухабах.
И тут Жуниду не повезло. Проехали они километров восемь, и с оглушительным треском лопнул передний скат. Пришлось менять колесо. Жунид помогал шоферу, чтобы ускорить дело, но, как они ни спешили, в Хантук удалось попасть только часам к шести, уже в сумерки.
Шукаев попросил остановиться возле правления колхоза «Красный Октябрь» и отпустил машину. На обратном пути она должна была отвезти Андрея Фомича в Афипс.
В правлении колхоза Эдиджева не было. Жунид постоял с минуту в нерешительности и, круто повернувшись, зашагал к дому председателя Муссы Чемсо.
За время своей шестилетней работы в органах Шукаев не раз убеждался, что в криминалистической практике действует что-то вроде закона диалектики о переходе количества в качество. Сначала смутные подозрения, версии, догадки, перерастающие постепенно в уверенность, потом - накопление фактов, улик и вещественных доказательств. И вот, когда последних становится так много, что нужно уже думать о решительных действиях, события, развивавшиеся прежде с медлительной последовательностью и паузами, вдруг нарастают с поразительной быстротой.
Жунид внутренне чувствовал, что расследование дела Марии Сысоевой достигло именно такого предела. И предчувствие не обмануло его. В эту ночь ему не пришлось сомкнуть глаз до самого рассвета.
Сделав несколько шагов, он почти натолкнулся на Гамара Эдиджева, сопровождаемого несколькими осодмильцами.
- Это вы, начальник?
- Я. Здравствуйте! В чем дело, Гамар?
- Хатумов сидел целый день дома. Не выходил. А сейчас взял лодку и поплыл на остров, - возбужденно зашептал участковый.
- Какое же вы приняли решение? - обдумывая случившееся, спокойно спросил Жунид.
- Ехать за ним.
- Правильно. Сколько у вас людей?
- Трое. И мы с вами.
- Пошли.
Во время переправы все молчали. В вечерней тишине раздавались только всплески весел. Совсем стемнело. Луны не было: небо затянуло тучами.
- Смотрите, Гамар! - негромко сказал Шукаев.
На островке сверкнул огонек сквозь деревья. Потом погас. Еще раз… и еще…
- Это на стане, - отозвался Эдиджев. - Зачем он туда пошел?…
- Мне кажется, я знаю зачем, - тихо ответил Шукаев.
Эдиджев помолчал, ожидая продолжения фразы, но его не последовало, и он не стал спрашивать.
Когда все пятеро приблизились к бригадному домику на расстояние не более пятидесяти шагов, стало ясно, что человек, находившийся внутри, пользуется электрическим фонариком. Свет то вспыхивал на окнах плотным пучком, то проваливался в глубь комнаты.
- Я и Эдиджев входим в двери. Вы, ребята, охраняйте окна, - шепотом распорядился Жунид. - Оружие у всех есть?
- У всех, - ответил Гамар.
Они неслышно подкрались к дому, и Жунид рванул дверь, мгновенно осветив комнату фонарем. В правой руке у него был пистолет.
Ослепленный Хакас Хатумов метнулся было к окну но, увидев там силуэт осодмильца, медленно поднял руки.
- Товарищи, что вы? - забормотал он. - Я же ни в чем не виноват. Что вы?..
- Ведите, - коротко приказал Шукаев осодмильцам.
Первое, что сделал Жунид, - это взял у Хатумова отпечатки пальцев. Сомнений быть не могло. Трехдельтовый рисунок! В прошлом проработав год в дактилоскопической лаборатории, Жунид встречал такой всего один раз.
Допрос шел в здании правления колхоза.
- Имя и фамилия?
- Хакас Хасанович Хатумов.
- Три «X», стало быть, - усмехнулся Шукаев. - Впрочем, это к делу не относится. Что вы делали на острове в такое время? Что искали в домике?
- Я не искал. Просто осматривал.
- Для какой цели?
- Собираюсь на рыбалку. Хотел взглянуть - годится ли эта хижина для ночевки, - нагло глядя в лицо Жуниду отвечал студент.
Шукаев едва заметно улыбнулся. Он хорошо знал по опыту, что бравада в начале допроса чаще всего кончалась потом истерикой, когда подозреваемого одна за другой начинали придавливать неоспоримые улики. Гораздо хуже, когда допрашиваемый безучастен и внешне безразличен. Такие характеры труднее. К тому же Жунид сейчас испытывал знакомое ему чувство подъема, возникавшее, видимо, от сознания, что он напал на верный след и в ближайшие часы все, ради чего он потратил столько сил и времени, наконец выяснится.