Белых прохожих почти не встречалось и на нас все оглядывались с явным любопытством. Чувствуя, что мы еще не в самом центре города и неизвестно, как туда попасть, я догнал шедшего впереди католического священника, надеясь, что он говорит по-французски и укажет нам дорогу. Но когда «падре» обернулся ко мне, я чуть не отскочил в сторону: он был прокаженным, все лицо его пестрело характерными белыми пятнами и гнойными струпьями. На беду он действительно говорил по-французски и с видимым удовольствием пустился в пространные объяснения. Стараясь не обнаружить чувства брезгливости, я выслушал его до конца, поблагодарил и поспешил ретироваться.
Нужно сказать, что больные этой страшной болезнью в большинстве стран Южной Америки, особенно в Бразилии и в Парагвае, пользовались тогда почти полной свободой. Им запрещалось открыто показываться в столицах, но в лепрозории их никто не загонял и в провинции они всюду разгуливали без всякой помехи. Местное население считает проказу почти незаразной и простой народ совершенно не брезгует обществом прокаженных. Долго практикующие здесь русские врачи позже мне подтвердили, что эта болезнь в Южной Америке то ли выродилась, то ли у населения выработался к ней иммунитет, но они считают, что восприимчивых к заразе тут осталось не более десяти процентов. Один из моих знакомых русских в Парагвае заразился проказой, но обнаружив болезнь в начальной стадии, полностью вылечился.
Добравшись до центра, мы убедились, что он никакими достоинствами не блещет и за отсутствием зелени выглядит хуже периферии. Тут, вокруг пыльной площади, стояло несколько двухэтажных общественных зданий, стены которых были сплошь иссечены пулями — следы очередной революции.
Побродив по городу несколько часов, до нитки мокрые от пота, но полные новых впечатлений, мы возвратились на пароход, который на следующее утро отшвартовался и взял курс на юг.
На третий день пути, часов в семь вечера, по-носу показались фиолетовые очертания берега, а когда тропически-быстро настала ночь, над ним вспыхнуло зарево огней, по мере приближения парохода охватывающее нас полукругом. Лавируя между темными островами и торчащими из воды скалами, мы входили в бухту Рио-де-Жанейро, но города еще не видели. Наконец, обогнув какой-то утес, наш «Липари» вошел в гавань и как по волшебству сразу очутился в центре раскаленной добела подковы береговых огней.
Перед высыпавшими на палубу пассажирами развернулось зрелище феерической красоты. В Рио как раз была международная выставка и весь город был иллюминирован. Прямо перед нами дыбились громады небоскребов, купола и обелиски, сплошь залитые разноцветными огнями; от них вправо и влево текли по берегу потоки таких же огней, почти смыкаясь в кольцо. Многочисленные пароходы и военные корабли, стоявшие на рейде, тоже были расцвечены огнями иллюминации. Над всем этим, высоко в черном небе висел огромный сияющий крест. Только утром мы узнали, что это сорокаметровая статуя Христа с простертыми в стороны руками, стоящая на самой высокой из скал, окружающих город. Сильными электрическими лампами во всю величину на ней выложен крест, зажигающийся по ночам и видимый далеко с моря.
В полночь «Липари» бросил якорь на рейде и пароходный комиссар объявил, что пришвартуемся в восемь утра, после чего все пассажиры, кроме русских, на целый день могут отправиться в город, К этому нам было не привыкать и мы разошлись по каютам в надежде, что утром из нашего нансеновского положения найдется какой-нибудь выход.
Так оно и случилось. Стоя у трапа, по которому спускались последние пассажиры, я обратил внимание на вертевшегося внизу бразильянца, который поглядывал на меня и на моих спутников, как бы недоумевая — почему мы не сходим на берег? Почти непроизвольно я поманил его рукой. Он мигом поднялся на борт и мы вступили в переговоры, которые быстро завершились следующим соглашением: всех, кто согласится уплатить за это по двенадцать мильрейсов (в то время это было около четверти доллара), мой собеседник обязуется свести с парохода, усадить в автомобили и в течение нескольких часов возить по городу и окрестностям, показывая все достопримечательности. Потом он поможет нам сделать покупки и доставит обратно на пароход.
Желающими оказались почти все и условие было выполнено честно: мы объехали город и окрестные пляжи, вдоль которых на многие километры тянулись великолепные виллы, осмотрели всемирно знаменитый ботанический сад, павильоны выставки и многое другое. Потом накупили сувениров, яств, питий и баснословно дешевых тут тропических фруктов, после чего полные незабываемых впечатлений возвратились на пароход. Описывать этих впечатлений не буду, скажу только, что поездил я на своем веку немало, но более красивого города не видал.