Однажды в лагере послышался возглас: «Метеуате!». Показалась лодка, и на берег сошел высокий жилистый мужчина со своей семьей. У него было узкое, китайского типа лицо с клочком волос на подбородке. Несмотря на возраст (около пятидесяти лет), он двигался легко, на все живо реагировал. Томас Hyp ( так звали мужчину) был, что называется, человеком старой закалки. Мы сразу поняли, что он здесь известен и всеми уважаем. Томас Hyp изрядно постранствовал по тундре и пограничной области на западе, ходил от Чиму на севере до Севен-Айлендса на юге, добирался до Нортуэст-Ривер и других далеких уголков.
Прежде такие далекие странствия были обычным делом, легкие на подъем наскапи не считались с расстоянием. И другие племена лабрадорского приморья не сидели на месте.
Томас Hyp хранит традиции предков и обладает их сноровкой. Он подробно описал нам, как делать берестяное каноэ, лук и стрелы, копье. У каждой маленькой детали есть свое название. Уверен, если у Томаса отнять ружье и нож, он сможет жить в дебрях ничуть не хуже своих первобытных предков.
Снова и снова он возвращался к оленю, рассказывал, сколько было карибу раньше. Правда, случалось и так, что олень не приходил, и люди умирали с голоду. С интересом услышал я, что прежде индейцы, совсем как эскимосы нунамиуты в Северной Аляске, устраивали большие загоны с ловушками для оленя, И так же как у нунамиутов, у индейцев были предания о мамонтах.
Как-то вечером, когда над горами струилось зелеными и фиолетовыми переливами северное сияние, Томас Hyp остановился перед нашей палаткой, завороженно глядя на небо. Потом сказал: «Вестевегабу»... Сказал так, словно вкладывал в это слово, что означает северное сияние, какой-то особый смысл. Он ничего не добавил, и я не знаю, что он думал в ту минуту. В старых поверьях наскапи северное сияние – это души мертвых, пляшущие на своем празднике.
Я расспрашивал индейцев, доискиваясь подробностей, которые могли указывать на встречу с норманнами в далеком прошлом, но ничего существенного не узнал. Правда, мне удалось выяснить интересные детали. В «Саге о гренландцах», там, где речь идет о походе Торвальда в Винланд, сказано, что ему попались скрелинги, спавшие под лодкой. Наскапи говорят, что в старое время было вполне обычным делом спать под берестяным каноэ. «Сага об Эрике Рыжем» рассказывает о встрече Торфинна Карлсефни с туземцами, у которых были сосуды с кровью и жиром. Это блюдо знали и наскапи, оно у них называлось мунапун.
Становилось все холоднее, кромка льда вдоль берегов реки росла. Близилась середина октября, в любую из ночей лед мог перекрыть реку и отрезать нам путь. Отряд индейцев пошел в горы охотиться на оленя. Мы были рады присоединиться к ним, но время не позволяло.
– Ситапмук – будьте осмотрительны, – сказал Томас, когда мы сели в каноэ, чтобы двинуться в обратный путь.
И вот лагерь индейцев остался за излучиной. Только тот, кто шел на шестах вверх по реке, может вполне насладиться спуском через пороги. Правда, надо было глядеть в оба, русло изобиловало топляком с острыми суками. Спугнув по дороге лисицу и медведя, мы живо домчались до озера Сангу.
На озере нас встретил ветер, однако не такой сильный, чтобы нельзя было идти дальше. Чуть правее нашего курса лежал островок: если запахнет штормом, можно причалить к нему. Мы заработали веслами, вдруг из-за горы вышла чернущая туча, и сразу начался шторм. Озеро побелело от барашков, лодчонка запрыгала через неприятные крутые волны, вода захлестывала лодку.
Нам стало не по себе – тут только зазевайся... Сумеем ли мы одолеть ветер и волны и добраться до островка или нас понесет на просторы изрытого ветром озера, где шансы на спасение почти равны нулю? Мы гребли как одержимые, и победили.
Четыре дня мы пережидали на острове непогоду, чувствуя себя робинзонами. Стало плохо с провиантом. Рыбу в шторм не половишь, и мы рыскали в ельнике в поисках чего-нибудь съедобного. Набрели на кусты вкуснейшей красной смородины. И вдруг услышали кудахтанье на дереве. Вот сюрприз! На острове оказались бушпатрики. Мы застрелили трех птиц, развели на берегу костер из плавника и поджарили добычу на вертеле. Хорошо жить на свете!
Когда мы наконец дошли до Девис-Инлета, там оставалось всего несколько человек, в том числе вождь Джо Рич, которому преклонный возраст не позволял отправляться за оленем в дальний путь. Вождь был одним из лучших знатоков родовых традиций и помнил бездну старинных преданий. Вечерами я слушал его и записывал. Джо Рич ввел меня в удивительный мир индейских суеверий, объемлющий всю природу. Во всем живом сидит тот или иной дух. Олень, медведь, волк, росомаха, выдра, воробей, вошь и другие живые существа говорили и действовали по-человечески. А люди превращались в животных. Большое значение придавалось снам и всему, что находится над человеком, – солнцу, луне, северному сиянию, звездам, дующим в тундре холодным ветрам. И, конечно, не обходилось без духов, причем злых – «мацену». Всем этим полны образные индейские сказания. Сюжет многих сказаний – извечная борьба людей со злыми силами из-за оленя. И выше всех стоит олений бог Катипенимитавк.
Слушая старого индейца, я вновь перенесся в особую атмосферу, знакомую мне по Брукс-Рейнджу на севере Аляски; я тогда гостил у эскимосских охотников на карибу – нунамиутов, и эскимос Панеак в своем чуме рассказывал мне родовые предания. В сказаниях материковых эскимосов и индейцев оказалось много общего, и во всем слышен голос простейших движений человеческой души, порожденных суровой борьбой за существование и страхом смерти.
Таковы некоторые наблюдения, сделанные нами во время поездки к наскапи, самым северным индейцам Лабрадора, народу оленьей культуры, проводящему лето у Девис-Инлета. Как уже говорилось, в далеком прошлом и другие охотники за карибу, вероятно, спускались по рекам из страны дикого оленя в этот район побережья. Укромный лесной уголок лабрадорского приморья, наверно, привлекал норманнов, и они заходили сюда на своих кораблях, чтобы заготовить лес, поохотиться и, возможно, торговать с туземцами. Доказательств мы не нашли, но я ближе познакомился с тем народом Лабрадора, который лучше других сохранил старинные предания и обычаи. Теперь я лучше представлял себе, как могли выглядеть те, кого винландцы называли скрелингами.
НОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ. ОТКРЫТИЕ КУЗНИЦЫ
Предварительные итоги раскопок в Ланс-о-Мидоузе были очень многообещающими. Многое говорило за то, что постройки норманнские; мы не нашли ничего, что указывало бы на эскимосов или индейцев, а также на европейских рыбаков или китобоев. Но до конца работ было еще далеко, и мы с волнением ожидали новых находок.
Да, похоже, что совсем немного остается до того дня, когда можно будет ответить на важный вопрос: кем и как была открыта Северная Америка. И я решил, что к очередной экспедиции (1962 г.) нужно привлечь видных ученых из других стран. От Исландии участвовали доктор Кристьян Эльдъярн, профессор Торхаллур Вильмюндарсон и Гисли Гестсон; от Швеции – Рольф Петре; от Канады – доктор Вильям Тейлор и доктор Иэн Уитикер; от Норвегии, кроме моей жены Анны Стины и меня, – геолог Кари Хеннингсмуэн, фотограф Ханс Виде Банг и Бенедикта Ингстад. Археологической частью руководила Анна Стина.
Норвежские члены экспедиции выехали в поле раньше других. Для перехода от Галифакса до Ланс-о-Мидоуза канадские власти любезно предоставили нам судно «Истор» с командой. Вообще представители военно-морского ведомства – контр-адмирал Дайер и другие – очень много сделали для нашей экспедиции.