Новый удар об дно. И ещё один. И ещё. И ещё…
Шутки в сторону – идёт быстрая прикидка. На берег, конечно, в такой накат не выбраться. Но на причал рыбаков – можно. Метров на десять он выдаётся в море. Да плюс на нём висят старые, автомобильные шины. А за них зацепиться – легкотня! И я решаюсь. Хватаю верёвку – и пошёл. Вижу на берегу: Валентина кидает спасательный круг Виктору. Тот несётся к «Беркуту». Но в следующий момент мне уже их не видно. Только грохот камней под ногами. Да рыбацкий причал по курсу. Да волна. То относит от берега, то тянет на сваи. А они железные и острые.
Общение со сваями никак не входит в мои планы. Забираю мористее. Верёвка то в руке, то в зубах. «Хоть бы хватило…» Дрожу, боюсь оглянуться. Если верёвки не хватит – труба. Все усилия, весь риск, напрасны. А вот и спасительное колесо на причале. Вижу рыбаков: они уже ждут. Их учить не надо. И тут рывок… оглянулся – верёвка кончилась.
– Руку, руку давай, – кричат сверху. Перехватываю верёвку в руку. На счастье метра полтора было запасу. Выбрасываю другую руку вверх. Чувствую мозолистую ладонь собрата: Виктор. Этот не подведёт.
– В кольцо, в кольцо встремляй!
Ещё мгновение, и верёвка вставлена в кольцо. И тут, уже без моего участия, пошла «набивка». Корма, сразу заметно оттянулась от стены ангара. Но мне уже не до чего. От холода, а может быть от страха (мельком взглянул на волну, где я только что был) зуб на зуб не попадает.
– Спасибо, мужики, – только-то и продрожал, глядя на скорую работу рыбаков. Да никто меня и не услышал. Ветер и шум прибоя уже слились в единую симфонию шторма.
А тут новое дело: теперь нос «Гикии» стал поддавливаться течением и ветром к «Беркуту». И в любой момент эти возможные поцелуи могли привести к полной поломке такелажа, бушприта, и всего крепежа мачты.
Ну что тут сделаешь?
«Ангел… ангел мой хранитель» – шепчу это и боюсь: как бы рыбаки не увидели. Чую – не спасти… И тут в суровую симфонию шторма вплетается новый звук. Оглядываюсь. Это звук двигателя.
Огромная, чёрно-зелёная яхта, прижатая течением к берегу, пытается отвалить в бухту. С трудом, сквозь напор ветра и волны, она пошла было к выходу. И вдруг – как обрезало – белые буруны от винтов под кормой вдруг ослабли, и исчезли совсем.
– На винт намотал! – Слышу с сзади голоса рыбаков. На чёрной яхте матросы кинулись к кнехту, и вот уже толстый, белый, кормовой канат полетел в воду. Они ещё не понимают, что винт намотал какой-то другой канат. И сброс кормового конца ничего не меняет. Огромное, чёрно-зелёное чудовище начинает нести на причал.
– Ну всё, мужики, кранты, – слышу голос Виктора, – там тонн двести… сейчас снесёт и рыбаков, и спасалку.
С ужасом все замерли, глядя, как громадина, увеличиваясь в размерах, поползла на всех нас.
И тут, о чудо: за кормой яхты опять появились белые буруны. Она с трудом развернулась, и поскребла под берег. Ещё минута, и матросы уже швартовали её лагом к военному катеру.
А «Гикия» уже в сантиметрах от «Беркута» опускалась и поднималась в такт волны, в любой момент, грозя катастрофой.
И тут я увидел канат. Толстый, плетёный, белый канат. Тот самый, впопыхах сброшенный с зелёно-чёрной яхты.
«…О боги…» – Шепчу, и вижу своего ангела хранителя. И не верю глазам своим: канат длинный, новый, и подплывает прямо туда, куда надо, к моей «Гикии». А другим концом привязан к бакену. В общем, лучше не придумаешь. Но до носа его ещё надо дотянуть. Он тяжёлый и толстый. Вплавь не удастся. Бегу назад на спасалку. Вдоль ангара по узкой приступочке. Шириной сантиметров десять. Бегу босиком, в носках. Куда делась обувь – непонятно. А волны бьют в стену. Но по приступке пробежать можно. Бегу. Волна слегка бьёт по ногам. И тут же на откате оголяет каменистое дно. И этот грохот камней, и брызги, а главное – смещение всей массы воды кружат голову. И в этот момент рука срывается со стены. И я, потеряв опору, лечу… лечу вниз.
«Хоть бы в воду, хоть бы не на камни и стёкла». Дудки! Прямо на острые камни ногами! Что? Боль! Что? Порезал? Вроде крови нет. Поглядим…
А тут и волна подоспела! Куда? Нет уж… только ни к стене… Это увольте… Прыгаю сквозь волну. Вижу мутную, серо-зелёную воду, пакеты, бумаги, доски. Выныриваю. А вот и нос «Гикии». Он, то высоко поднимается над волной, то погружается по палубу. Оглядываюсь. А вот и он, спасительный канат. Подтянуло почти к носу. И ещё одно счастье. Тот самый канат, оборванный ещё час назад, в глубине, болтается, и точно ждёт своего времени. О такой удаче я даже и не мечтал.