– Три! – присоединился Тарас-Арамис.
Крышка носового люка медленно поднялась, И двенадцатилетнее чудо с голубыми глазами, под бархатистыми, лучистыми ресницами, в солнечном, в золотистых цветах воздушном платьице, медленно выплыло на палубу. И в полной тишине тихо-тихо молвило.
– Папа…, – девочка кинулась на руки к Лешке, а он упал на колени и, обнимая дочь, все пытался рассмотреть её родное личико, да так и не смог: от слез все было не резко, и только нежные поцелуи Ксюши и её ручонки все крепче и крепче прижимали его небритую, колючую щёку.
Было тихо. И только Балаклавский бриз шелестел в парусах у бушприта. Да вода слегка шипела о борт яхты.
– Давайте помолчим, друзья, – это тихо сказал капитан, – устраивайтесь поудобнее. И давайте помолчим.
Утро было тихое и прозрачное. Все удобно устроились. Женщины так и остались на носу. Стаксель был поставлен высоко, а значит, он им вовсе не мешал.
Ляксей оперся спиной о мачту. Ксюша села рядом и они тихо о чем-то говорили.
Мушкетёры развалились на палубе.
Два незнакомых человека, один лысоватый, а другой совсем ещё юноша, сидели скромно на корме и ни чем не привлекали к себе внимания.
А вокруг, все грандиознее и ярче, сочнее, цветистее и объемнее разворачивалась живая картина под названием «Балаклава. Инжир. Мыс Айя.»
Море, не смотря на редкую рябь, было столь прозрачно, что рыбешки порой сверкали на глубине, и их было отлично видно.
– Дельфины! – вдруг крикнула Ксюша, и все увидели: огромные, тёмно синебокие рыбины, блестя спинами, как по заказу, показались по правому борту.
– Юнга! – так же негромко сказал капитан. И мальчик, лет двенадцати, вынырнув из рубки и, точно белка, прошмыгнул на нос судна.
Треугольный стаксель с шуршанием упал на левый борт. И в следующий момент огромный алый парус, как по волшебству, взвился на самую макушку мачты. С легким хлопком он взял ещё слабоватый утренний бриз. И яхта вздрогнула и пошла быстрее.
– Мотор, – так же тихо сказал кэп. И мальчик мигом нажал какой-то рычаг, и двигатель, слегка постукивавший под палубой, вдруг затих.
Ясно и торжественно, под шелест парусов и лёгкое шипение воды, яхта пошла чуть мористее. Туда, где был попутный ветер.
Туда, где в далёком далеке, среди розоватых облаков на горизонте, плыл огромный белый лайнер. И хотелось так плыть и плыть. И чтобы путь этот никогда не кончался.
– Да, вот оно счастье! – Негромко, но очень значимо произнёс Жоржик.
Его огромные размеры так приятно контрастировали с его именем, что все невольно улыбнулись.
– И на кой я столько лет угробил на эту космическую тарантайку! Стоит сейчас консервной банкой и никому-то она не нужна…
– Ну, во-первых, не ты один… – Так же негромко отпарировал Юра. – А, во-вторых, ещё не вечер…
– Да так-то оно, конечно, так, да вот что-то этот «не вечер» уже слишком затянулся…
– А вы ждите… ждите, – подала вдруг с носа голос Татьяна, жена Жоржика, и уже твердым голосом с издёвкой добавила – ждите! И водку, водку не забывайте…
Тарас придвинулся ближе. Он молчал и улыбался. И время от времени поглядывал на Лёшу и на Ксюшу и на женщин. И, наконец, достал огромных размеров баул и, точно из волшебной самобранки, стал метать на стол… Что бы вы думали!?
Ну конечно! Прежде всего, увесистый бело-розоватый, в традиционной домашней обертке, смачный шмат сала. И тут пошли: колбаса салями киевская, копчёная курица по-полтавски, розовый ароматный, слабокопчёный новокаховский балык, солёные огурцы, горчица, несколько бутылок ледяного пива «Оболонь» и ещё, и ещё, и ещё…
Тарас загадочно улыбнулся и изрёк:
– А знаете шо щас буде?
– Ну, шо буде? – с видом напускной строгости подыграл Жоржик.
– Щас пидойде Лёшка и скаже «…А что, братья мушкетёры, не дёрнуть ли нам грамм по сто?»
Едва он закончил фразу, как нарисовался Ляксей. Ксюша не отставала от него ни на шаг.
– А что, братья мушкетёры…
– Не дёрнуть ли нам граммов по сто…? – со смехом все хором выдохнули Жоржик, Юра, Тарас и Лёшка.
– Дёрнуть… ей Богу, дёрнуть, – подвёл итог Жоржик.
Его напускная серьёзность ему очень шла. Тем более что под ней, под этой серьёзностью, он едва сдерживал свою смешливую пацанскую натуру. Но он был Портос. И положение обязывало.
Жоржик взял бутылку «Абсолюта» и нежно-нежно прозвонил по ней вилочкой, глядя на дам на носу яхты.
– Нет, нет, – за всех пропела Татьяна, – мы и так пьяны от этого бриза…
– Это лишнее, – спокойно добавила Светлана. Ольга (жена Тараса) даже не удостоила общество вниманием. Таня маленькая, жена Юры, только лениво приподняла козырёк и изрекла… «Какая гадость…»