– Да она все поняла, утенок! – выдал вдруг Паркер! Она английский понимает!
– Ко всему к этому, – вставил свое веское слово Холл, – уже эта семейка точно знает, где можно разжиться дровами, бараниной, свежей, как взгляд этой замарашки… Да и все остальное, они отлично знают…! А как мне надоела наша тухлая солонина!
– Ты грубиян Холл! – Джек уже знал, что надо делать, – это же маркитанты! Именно они нам и нужны!
Час спустя, все пятеро уже сидели за длинным, рыбацким столом под старым, видавшим виды, парусом, и вовсю уплетали горячую, наваристую, рыбацкую уху из макрели…
Она была столь вкусна, что Катерина только успевала доливать добавки – отказов не было… За этим же, длинным столом на скамьях сидели мальчики, сидел Петр, сидела Илона и Марина.
Когда трапеза была закончена, Джек от всех поблагодарил Петра и Катерину.
– Thank you very much! – Сказал он глядя в глаза Илоны. – A very good fish soup!
– Very good! – Хором пробасили все четверо.
Джек говорил это и не мог оторваться от глаз Илоны. Никогда еще он не видел столь огромных, голубых, с синевой глаз… И в них было нечто, гораздо больше, чем просто красота… была какая-то непередаваемая словами тайна.
Джек встал и от всей компании сказал, обратившись к Катерине и к Петру.
– We are not your enemy… We are your friends…
– Чё говорит то, Катерина? – Петр с любопытством обратился к жене.
– Говорит – мы не враги вам… мы друзья…
– А…, – Петр хмыкнул, – ну, коли так. Скажи ему – пущай знает… Тут кажна втора семья – пиндосы…
– И, поди чай, половина из них беженцы из Греции.
Моряки понятливо закивали головами..
– А деру они отель дали не спроста… не от хорошей жизни…
Катерина испугано взглянула на Петра…
– Да ты толмач, Катюша, толмач – не боись… Я ж этих мальцов не забижу…
– Ну дык вот, – продолжал Петр, – женка моя тоже из пиндосов будет… из греков стал быть… И её бабка Ариадна сказывала нам, как турки всю их деревню сожгли… мужиков перебили…, а женщин… и сказать грех. Только вот Катюшина бабка и сбежала… одна из всей деревни – благо хорошо плавала! Спас её русский корабль… с греческой командой… Вот так она тут и оказалась… Вот наш государь ампиратор и спасает энтих пиндосов, сербов да и болгар! Али христиане не должны спасать христиан? А что вы с туркой энтой, с басурманской, пришли спасать нас? От кого?
Когда Катерина перевела, долгое молчание воцарилось за столом…
– Да ты не робей, не робей, – обратился Петр уже к Джеку… – вы еще мальцы… Будет ишшо время покумекать, чаво к чаму. А торговать – мы завсегда рады…
За все время разговора Илона, как не пыталась, не могла оторвать взгляда от Джека… и Джек тоже, мало что улавливал в словах Петра…
– What about tomorrow weather? – Это Утенок вспомнил вдруг о погоде… глядя на низкие облака, на пронзительный ветер…
– Погода? – Петр нахмурился. – одно могу сказать, робяты – седни же ташшите якоря и дуйте дальше в море… Энтот греба вам ишшно мордасы-то начистить…
– What about tomorrow? – не унимался Утенок.
– Скажи им Катерина – кто не дурень… пущай рвет когти. В бухте ишшно перестоять. А на внешнем – всем каюк… Тры дни будет штормяга Это как пить дать… И по всём видать – зверь не штормяга идёть… Да ты сам смотры… Катерина, как могла, перевела слова Петра.
Когда моряки ушли, Катерина и Петр сели за стол под парусом и долго, долго молча смотрели друг на друга, словно вели молчаливую беседу… Они настолько хорошо знали себя, море, Балаклаву, что молчаливый диалог этот, казалось, никогда не кончится… Наконец не выдержала Катерина. Она, проговорив всё в нутрии, как бы завершила беседу.
– А нашим-то что скажешь, коли узнают, коли дети разнесут, что ты спас английцам их корабли? Нежить нам тут тогда, Петр?!
– Так ить мальцы они… Катя, – Петр и сам терзался внутри, – видала, как Джеки на Илонку-то нашу, мало глазенки-то не сломал, видать, присушила парня. И что ж мне его, на верну гибель, на пропадуху.?
– А о наших ребятишках ты подумал? А войдут они, английцы энти, турки в бухту, выпростают свои пушки, бонбы, ружья… И так жмякнуть по нашим – че тогда сам себе скажешь? Слышь, как грохочет. Энто они, наши мальчуганы там, в Севастополе, за их, за детишков наших, на смерть бъються. Знаешь, как они, английцы энти, на кораблях со мной балакают? На скотину-то, я чай, лучше смотрят. Англией, француз – ишшо ладно, а турок – чистый зверь. Ежели не мерзли бы как псы, дак, ей-ей сожрали бы живьем. А так – дрова им надобны, вот и терпят.
– Так пошто дрова-то носишь, коли враги?
– А ты не знашь? – Вскрикнула Катерина, – жрать-то чё будем? Щас не больно-то порыбачишь! Война! Шторма! Да и как…