При слове «шторма», словно отозвавшись на зов, страшный порыв ветра обрушился на хижину.
Домик задрожал до основания, старый парус сорвало с жердей и мгновенно унесло в ночь.
– Ладно, Катя! – привычный к ветрам Петр даже не привстал с лавки, – Ладно! Погутарили и будя! Пустое все! Все одно потонут они! Все кто на внешнем! Как пить дать потонут!
Громкий вскрик – плач раздался сзади.
– Ты что ли, Илонка? – Петр оглянулся. Дочь стояла, опершись о дверь спиной. Ее с трудом можно было рассмотреть в полумраке ночи…
Девушка громко, навзрыд заплакала и, открыв рывком дверь, убежала в дом…
– Ишь, – кивнул Петр, – ишшо пацанка, а подиж ты! И чаво ты с жизнью поделашь? Ничаво не поделашь! Да и чай христиане они, англинцы-то?
Всю дорогу назад они молчали. Слишком все было серьезно. И шутки были явно не уместны. И уже на шлюпке, когда они шли назад, Паркер выдал:
– Ну, ты, Джеки, даешь!
Джек оглянулся назад, на Паркера, и тот, в свою очередь, взглядом указал ему на утес, на выходе из бухты. Там, едва различима в вечернем полумраке, стояла девушка. И алая косынка, едва заметным лучиком светилась в ее высоко поднятой руке. И тусклый огонек фонаря подвижной звездочкой мерцал в другой руке.
Капитан Христи, мистер Конгрейв и лейтенант Хитчинсон не проронили ни слова. Они были мрачны, как тучи. А тучи, черные, снеговые, неслись над их головами с юго-запада, изредка посылая заряды снега. И это не предвещало ничего хорошего.
Лавируя между множеством судов, уже в полной темноте они подошли к борту «Принца». Огромные, уже местами пенные валы, шли с юго-запада. Борт судна то глубоко оседал, то шел вверх, что очень затрудняло швартовку.
Когда все были на корабле, а шлюпки уже со скрипом и визгом поднимали талями на борт, лейтенант, не соблюдая устава, сказал Пристли:
– Отдыхайте, – казалось, он совсем забыл о приказе, о задании и Джек попытался доложить:
– Сэр, позвольте доложить… по поводу продовольствия… Я…
– Ах, оставьте, Джек, – впервые лейтенант обратился к нему по имени, – какое продовольствие… Отправьте людей по местам и будьте готовы в любой момент к авралу. Это все.
Они, все пятеро, откозыряв лейтенанту, уже шли к форпику, держась за все, что попадало под руки – судно сильно качало, причем качка была и килевая и бортовая и уже нелегко было удержаться на ногах.
– Пристли! – услышали они голос лейтенанта.
Джек оглянулся.
– Да, сэр.
– Вас к капитану!
В каюте капитана было тепло. Все тщательно прибрано. Новая чашка чая была закреплена.
– Что скажете, Джек? – В тоне капитана звучало уже чисто дружеское уважение.
– Я договорился, сэр. Баранина…
– Да нет, Джек, – говорили ли вы о погоде с местными? С рыбаками?
– Так точно, сэр! Говорил! – Джек понял, что кэп держит его если не за друга, то, во всяком случае, за «своего». И он смело сказал:
– В течение трех дней, по словам старого рыбака, шторм усилится до урагана. Он настоятельно советовал нам сниматься с якоря и уходить в дрейф, подальше от берега. Как можно дальше к югу.
– Да я и сам вижу. Посмотрите на барометр, – Христи кивнул на прибор. Стрелка все опускалась и опускалась до отметки «шторм».
– Так в чем же дело, сэр? Похоже, в бухту нас не пускают?
– Не пускают, – сдержанно ответил капитан, – не пускают. Хотя там полно мест для якорной стоянки.
– Тогда надо сниматься, сэр. Мой отец уже был бы в море… и подальше… Ветер и волна на прижиме. Надо немедля поднимать якорь и уходить.
– Это невозможно по двум причинам, Джек…
– Не понимаю… Мы же…
– Все очень просто… Натяжка якорного каната сейчас такова, что не хватит силы всей команды, чтобы вытравить якорь. И, судя по всему, он глухо встал на какой-то валун… Мне уже доложили об этом. А значит…
– А значит, нужен ход судна, чтобы сдернуть якорь, – понял Джек.
– Именно так, Джек. Но силы машины, похоже, не хватает на этот маневр – слишком силен напор ветра… и дьявольски сильное течение… и волна.
– Тогда остается одно, – Джек решительно положил руку на карту, что лежала на столе кэпа, – надо рубить последний канат, разворачиваться и, дав ход по течению, если успеем, вырваться в открытое море…
– Если, если, если…, – Христи уже не играл роли строгого капитана.
– А что, есть варианты?
– Дело в том, Джек, что у меня угля осталось от силы на сутки… И если мы обрубим якорь…
– У нас есть паруса, сэр…
– Джек, ты прекрасно знаешь, если ветер на таком прижиме, нас не спасут паруса – в любом случае нас выкинет на скалы…
Долгое молчание. И вдруг, неожиданно для самого себя, Джек сказал: