– Тебе не жить, Паркер, – низко просипел он в лицо всем сразу. – И тебе Пристли…
– Вам придётся сгноить всех пятерых… Так как насчет приказа, – усмехнулся Джек.
– Пойдешь к кэпу, – мрачно прорычал он, – и скажешь что я вас научил… И попробуй только добавить слово…
Словно молния нанес Паркер удар под солнечное… Дико охнув, Грейв рухнул на палубу и низко завыл, задыхаясь, катаясь у них под ногами в такт качке…
– Скорее ты сдохнешь, старый боров. А ну, учи скотина скорее… А нет – знаешь что бывает за невыполнение приказа кэпа… Все пятеро подтвердим…
– Чё, деваха, втрескалась? – Петр встретил Илону у калитки дома.
Девушка промолчала. Фонарь уже потух, и она поставила его на неструганные доски стола…
– Залей воском щель, отец, – сказала она тихо, – ветер задул фонарь… И, чую, он нам дюже ноне сподобится.
– Что так? – Петр и сам знал, к чему идет дело… Он видел, он чуял, он понимал неизбежность катастрофы… Не могла вся эта скученная армада судов выстоять… Сколько таких штормов повидал он тут… Но этот явно назревал необычно, тяжело, страшно… Никогда еще в ноябре не было снега. Никогда такой холод и град не кучились вместе с громом, как это было вчера утром…
– Давай, дочь, устрою…
Он взял фонарь и, зайдя в дом, начал свечой заливать трещину в стекле фонаря… Свеча поминутно тухла из-за сильнейших порывов ветра… Вся семья сгрудилась у небольшой чугунной печурки. Было холодно, и огонь то разгорался необычно ярко, то вдруг сыпал искрами и дымился при неудачных порывах ветра.
– Ну, что, орава, пора по лавкам, – сказал Петр, когда фонарь был починен. – Спать пора… Воск нынче дорог…, – он задул огарок свечи.
Хижину освещали только блики из печурки. Ветер выл за окошком надрывно и страшно.
– Я проверю, – Илона зажгла фонарь и мигом, пока отец не успел еще и слова молвить, выскочила на двор…
– Спасибо, тятя, – она вернулась в дом довольно скоро, – Теперь не тухнет.
– Чевой-то ты раньче, так за фонарь не радела… Али нужен стал? – Петр сдержанно усмехнулся…
Илона, ни слова не говоря, юркнула в постель, поближе к маме.
…Долго еще вой ветра и содрогание хижины не давали заснуть им… Долго еще они глядели на блики огня и все вспоминали с содроганием одно и то же: страшные прошедшие шторма, когда Катерина, сама или с детьми, стояла на утесе, и под такие же жуткие завывания ветра, ждала Петра с моря… низко бил колокол в церкви на утёсе, всюду на скалах выли рыбачки и их дети… Холодный ветер и снег больно секли лицо… Было холодно… невыносимо холодно…
И страшны были эти воспоминания. И невыносима была боль от этих мыслей, от этого ветра…
– Аврал! Полундра! – эти крики неслись повсюду в предрассветной мгле…
– Вставайте, бездельники! – Попытался было пошутить Паркер, но в этот момент грянул такой страшный удар грома, что судно затряслось всем своим весом… Казалось, молния ударила прямо в корабль. Они мгновенно оделись и все пятеро кинулись по своим местам… Всюду носились матросы, боцмана, офицеры, гражданские – одни закрепляли шлюпки, другие крепили брезент на тюках мануфактуры.
– Смотрите, ребята, – Пристли взглядом указал на соседний корабль. Это был транспорт № 16. Черный дым уже вовсю валил из его трубы… И видно было, что матросы рубят якорные канаты… С хлопками, один за одним они лопнули, и транспорт боком, переваливаясь с волны на волну, попытался взять ход… И это ему удалось…
Холодный дождь хлынул вдруг с неба. Вода лилась буквально как из ведра – сплошным потоком. Ветер усилился до ураганного – потоки воды, обретя вид белых косых волн, буквально сбивали людей с ног… Волны, гигантские, пенные, вдруг разом начали кипеть, словно их снизу грела огромная сила… И все суда, что имели машины, стали рубить якорные канаты. Но, похоже, было уже поздно. Волны и ветер, скопив свои силы с юго-запада, подхватили все суда и поволокли их на скалы… Те корабли, что имели ход, еще боролись, пытаясь, используя юго-западный, набрать ход вдоль берега… и вырваться в открытое море… Но таких было не много… Под рев ветра, грохот волн, скрежет металла и треск ломающихся мачт, вся армада, не менее тридцати судов, медленно, но неуклонно смещалась на юго-восток, к серым, отвесным скалам, вправо от входа в Балаклавскую бухту… И спасения не было…
Пристли, Паркер, Питчер, Холл и Утенок, держась друг за друга, с трудом удерживались за перила. Они уже не пытались что-то делать: просто удержаться на месте было в одиночку почти не возможно: от пронзительного ветра, холодного дождя, от раскатов грома и от невероятной качки, они уже не в силах были просто сдвинуться с места. Черный дым из обеих труб валил с гудением, но они уже не надеялись на машину: она явно не выгребала…