Я сразу потащил моего друга «во дворы». В общем-то, «дворы» начинались сразу за красивыми домами центральной улицы, так что идти было недалеко. По опыту бедной студенческой жизни я знал, что самый вкусный виски можно купить именно во дворах, там же граппу, коньяк и мартини. Надо было только чуть-чуть напрячь фантазию, закрыть глаза и ноздри, когда принимаешь на грудь. Сокола моя идея впечатлила. Бедный мальчик знал, что где-то на свете существует самогон и даже (по его словам) пробовал, но вот шанс поучаствовать в практически бутлегерской сделке ему выпал впервые. Я уверенным шагом направился к ближайшей беседке, где заседали лучшие (судя по разговорам) умы человечества, буквально «белая кость», «золотая сотня». Вид «сотни», правда, был не очень презентабельным, да и запах, надо сказать, фраппировал, однако же, право слово, богатым духом не престало обращать на такое внимание. Ну и мы не стали. Мужики подсказали нам «Зойку», которая жила в пятом подъезде и, судя по отзывам, готовила лучший в мире напиток, по сравнению с которым достопочтимый «Далмор» просто ослиная моча. Реклама великая вещь! Мы сглотнули слюнки и побежали за божественным напитком. В подъезд мы попали сразу, благо код был нацарапан прямо рядом с металлической дверью огромными цифрами. А вот подняться на второй этаж, где промышляла самогонщица, нам удалось не сразу. Первый этаж дома, видимо раньше был отдан под магазин и жилых помещений не имел, поэтому первый этаж подъезда получался как бы цокольным — проходным. Но эту особенность, похоже, заприметили и местные шпанята, которые развернули на трех квадратным метрах казино, бар, и, кажется, дом свиданий. Сразу было видно, что чужаков зверьки не привечали, что было понятно по вопросительно — суровым взглядам и брошенному одним из игроков в карты нам под ноги окурку.
— Кто такие? — растягивая слова, спросил один из песиков.
— Бродяги, — ответил я, уже зная правильные ответы, спасибо моему дворовому детству.
— К Зойке, чтоль? — диалог с нами вел все тот же юноша, и складывалось ощущение, что он здесь главный.
— Ага, — ответил я.
— Лано, проходите, — вальяжно чуть отодвинув ногу, разрешил нам местный дон.
Я знал, что в таких случаях мешкать не стоит и, легонько пнув в бок вросшего в подъездный пол Сокола, поспешил пройти на лестницу.
— Фух, пронесло, — сказал я, когда мы оказались у искомой двери.
Но Сокол моей радости не разделял. Он покрылся мелкой испариной, его трясло, а лицо стало белее мела.
— Как мы обратно пойдем? — шепотом спросил мой друг.
— Так же, — пожав плечами, ответил я. — Не ссы, если бы они хотели нас отоварить, ждать бы не стали. Когда обратно пойдем, держись спокойно, не трясись — они это чувствует. И… это. В глаза, на всякий случай, лучше никому не смотри.
Сам не понял как получилось, но нагнал жути еще больше.
Наконец мы собрались духом и позвонили в дверь. Нам открыла сильно сдавшая женщина, в засаленном халате, с бегающими глазками и жуткой косынке.
— Здрасьте, — поприветствовал я, — нам бы «поллитру».
— Полтинник, — с усиленным ударением на втором слоге, произнесла Зойка, явно показывая, что ее товар не дешевка какая-то, а потому стоит соответствующе.
— Идет, — кивнул я и протянул заранее заготовленную купюру.
Зойка придирчиво оглядела бумажку, словно кому-то в мире может прийти в голову подделывать пятьдесят рублей. Но я не возражал, хотя вид хозяйки квартиры уже не вызывал желания покупать хоть что-то, что можно употребить внутрь. Проверив бумажку, бутлегерша удалилась, закрыв предварительно перед нами дверь.