— Да, хорошо, — я, конечно, был немного удивлен этому предложению.
— Итак, — начал мужчина, — эту книгу я купил на вокзале, прямо перед отправлением поезда. Я тогда работал старшим инженером на «Маяке», и меня послали на обучение в Новосибирск. Наш завод оборудование новое закупил, а никто не знал, как с ним работать. — Мужчина достал из своей сумки маленькую пластиковую бутылку с водой, и, сделав глоток, продолжил. — Дорога длинная, скучная, с выпивкой я никогда не дружил, а чем-то занять себя в дороге надо было. Собственно, эту книгу я уже читал, правда, давно, но среди пошлых детективчиков и эротических романов, выбор был очевиден. У меня был с собой еще Дюма, но его бы точно надолго не хватило, да и этой едва хватило до Мурома. — Вдруг мужчина сморщился, откуда-то потянуло запахом капусты. — И почему вы все так любите эти открытые площадки? Здесь же совершенно нельзя нормально пообщаться. Всюду шум, вонь, как в столовке. Люди едят в одежде, с немытыми руками.
— Это модно, быстро, дешево, — я отодвинул от себя недоеденный пирог и вдруг понял, что руки я действительно даже не подумал мыть.
— Модно есть на проходе? — усмехнулся мужчина. — Ладно, что-то я как старик совсем разворчался. В общем, дочитал я книгу, сижу, скучаю, попутчики уже все храпят на верхних полках, тоска. Тут в Навашино заходит девушка. И знаете, как током ударило, прям как в романах. Заходит и садится на противоположное место. А я еще молодой, холостой, сразу включился, стал знакомиться. И вижу — я ей тоже глянулся. Разговорились, оказалось она на филфаке учится, пишет дипломную по фольклору. Ну и мотается по деревенькам, с бабульками общается. И так она, знаете, интересно рассказывала, про обычаи, обряды, я просто заслушался. Слушаю ее и думаю, как бы было здорово вот так все время с ней разговаривать. У нее еще и голос такой приятный, немного с хрипотцой, низкий. Целый день с ней проболтали. А в Сарапуле ей выходить. А я уже все — влюбился, куда ее отпускать. Но и выйти с ней не мог. Тогда время сложное было, мне и так еле наскребли денег на эту поездку, да и то, потому что от этого зависело существование завода. В общем, не мог я выйти. И мы договорились, что после той учебы, на обратном пути я к ней заеду. Тогда телефонов ни у кого не было, этой сейчас, у всех в кармане, а тогда домашний провести — целая история была, — тут мужчина замолк, потому что к нашему столику подошла уборщица и стала елозить шваброй у самых ног, периодически ударяя о ножки кресла, на котором сидел я. Мужчина подождал, пока она закончит, сделал еще один глоток из своей бутылки. — Нда, — сказал он, когда уборщица отошла, — дико модное место.
— Да уж, — согласился я. — Так и что, дала она вам адрес?
— Да, — продолжил рассказ мужчина. — Прям вот сюда и записала. — Он открыл книгу, которую пытался мне продать. На форзаце аккуратным почерком, синей ручкой было выведено: «Димитрова, 16, кв. 7». — Мне эта надпись долгое время ночами снилась. А теперь смотрю спокойно. В общем, расстались мы. Она вышла, а я поехал дальше в Новосибирск. Все время о ней думал, учеба эта в голове еле укладывалась. Так я, чтобы ничего в голове не держать очень детальные конспекты вел. Надо мной там смеялись, а я буквально каждую мелочь записывал: с какой стороны к станку подойти, какой рукой счпу включать, куда смотреть, где проверять, всю безопасность вплоть до «надеть очки» прописывал. Это я потом понял, что все правильно делал, в голове мысли о станках не держались. А зато когда приехал налаживать производство, вся информация на руках была. Мне даже премию дали от завода, что так скрупулезно вел записи. Они, представляете, потом эти конспекты размножили и как методичку рабочим раздали. Так потом еще и мастера меня приходили благодарить, потому что только по ним и могли работать. Главное, инструкция-то к станками была, но она была так ужасно переведена, что пока бы разобрались как работать, завод успел бы обанкротиться десять раз.
— А с девушкой что? — вернул я мужчину к истории.
— Да, — усмехнулся он и снова отпил из бутылки, — время такое было, столько всего происходило, невольно отвлекаешься. С девушкой тогда не получилось. После учебы я поехал в этот самый Сарапул, и оказалось, что никакой улицы Димитрова там нет.
— Обманула? — предположил я.
— Да нет, — мужчина горько усмехнулся. — Мне многие говорили, что обманула. Но я чувствовал, что это не так. Понимаете, в этом просто не было смысла. Я уже сейчас не помню, но, по-моему, это она сама решила оставить адрес, когда я убивался, что мы больше не увидимся. Просто бы промолчала, да и все, зачем ей адрес выдумывать? Да и сообразил я потом, это она мне свой домашний адрес дала. Она же в Сарапул этот несчастный не домой ехала. А я когда с ней общался, словно в тумане был, голова вообще не работала. В общем, так начались мои поиски. Сперва я заехал в Навашино — по пути как бы, там, где она садилась в поезд. Там тоже улицы Димитрова нет, потом во Владимир заехал, потом в Нижний. Везде одна история — либо улицы такой нет, либо дома, либо ее самой. Попытался через институт найти, а фамилии не знаю, да и институтов много. Правда, меня это не останавливало. Друзья уже смеялись, что я как Лукашин, со своей третьей улицей строителей, по городам мотаюсь. Говорили, что невозможно так влюбиться за один день, не бывает так. Скорей всего я себе образ выдумал, и в этот образ влюбился. А девушка самая обыкновенная, конечно, сразу не стала показывать свои плохие стороны, вот и произвела впечатление. И я головой понимал, что они правы, но вот здесь, — мужчина дотронулся до груди, — продолжало ныть. В общем, дождался отпуска и поехал по крупным городам искать эту улицу Димитрова, все последние деньги спустил. Через три недели, когда уже почти кончились деньги и дни отпуска, заехал я в Калугу, просто уж по пути в Москву. Нашел там улицу Димитрова, дом шестнадцать. Звоню в седьмую квартиру. Мне открывают дверь, и у меня все замирает. Представляете, открывает девушка, ну просто один в один как та: и рост, и волосы, и фигура. Но я понимаю, что это другая девушка, не та, но так похожа. А я так часто крутил ее образ в голове, для меня это было уже просто наваждение. Я останавливал женщин на улице, которые лишь отдалено, со спины напоминали мою попутчицу, я буквально бредил этим образом. И тут практически стопроцентное совпадение, но не она. И что-то во мне надломилось, мне вдруг стало так себя жалко, все эти дни, ночи, сотни километров потраченных зря. И я разрыдался. Как мальчишка, который не может плакать, потому что он «будущий мужчина», и поэтому глотает горесть, но от этого слезы льются еще сильнее. И эту лавину уже не остановить. А та, которая мне открыла, ничего не могла понять. Пришел какой-то мужик и рыдает на пороге, — мужчина с улыбкой замолчал, словно проигрывая внутри ту ситуацию.