— А сколько вообще время? Я что, до вечера проспал?
— Ну, часа четыре точно, — сказала Сандра, усаживаясь на край ванны. — Но я тебя понимаю, и даже немного завидую. В такую жару. Пустишь меня?
— Да тут места…
— Нет-нет, — расхохоталась она, — я имею в виду, что ты вылезешь, а я залезу. Это не та ванна, в которой можно спокойно двоим тусоваться. Если ты, конечно, не рассчитываешь на что-то более интересное. Хотя, это тоже будет неудобно тут делать. Была бы она хотя бы метр восемьдесят… А здесь совсем негде развернуться.
Я не стал оспаривать доводы Сандры, похоже, она действительно хорошо разбиралась в размерах ванн. Мне же больше всего хотелось разогнуться и выбраться, наконец, из этой мокрой лужи, от которой кожа вся сморщилась и приобрела синюшный цвет.
— Вылезаю, — сказал я, как бы намекая, чтобы меня оставили, дав время вытереться и надеть вещи.
— Ой, чего я там не видела, — отмахнулась Сандра и снова провернула трюк, который я имел счастье наблюдать перед нашим первым и единственным разом. Легким движением она скинула платье, оставшись из одежды лишь в фенечках на руке.
Я тут же вылез на кафельный пол, жадно разглядывая ее при свете дня.
— Я поменяю воду, — сказал я, потянувшись к ванной пробке.
— Не надо, — Сандра придержала меня руками и тут же запрыгнула в воду. — Вода хорошей температуры, зачем сливать. Да и вообще, это безответственно — так сильно расходовать ресурсы. Знаешь, сколько пресной воды в мире осталось? То-то же.
Она улеглась на спину, демонстрируя свою великолепную фигуру. Колени касались стен ванны, показывая, что к празднику Сандра готовилась. Было сложно оторвать взгляд.
— Эй, — вывела меня из транса лесная нимфа, — не заводись раньше времени. А то, я смотрю, кровоток активно восстанавливается после лежания в воде.
Я опустил взгляд. Да, кровоток восстанавливался.
— Ты сказала — раньше времени?
— Дай мне понежиться, — сказала Сандра, откинув голову. — Потом, может быть… Сходи, правда, к Соколу. А то он уж не знает, куда деться от своего курятника.
Бросив напоследок в сторону наяды взгляд полный надежды, я забрал вещи и вышел из ванной комнаты. И тут же меня окутала жара. И хоть солнце стремилось к закату, оно успело хорошо поработать за день. Схватив пачку сигарет и зажигалку, я почти бегом побежал к лестнице, ведущей на крышу.
— Черт, подарок! — вспомнил я, уже занеся ногу на первую перекладину.
Действительно, подарок Соколу я так и не купил, хотя еще вчера собирался. Я вернулся в свою комнату, и стал мониторить вещи, оценивая их в качестве подарка для друга. Удивительно, но довольно быстро меня ждал успех. Перед отъездом из своего родного города, я решил, что возьму с собой что-нибудь знаковое, творческое, модное. Что-то, что, как будто, могло меня изменить, пропустив через сказочные котлы молока и контрастных вод, сделав другим — творчески направленным человеком. Там я прихватил с собой блокнот «молескин», томик стихов Бродского и маленький фотопринт в дешевой рамке с видами Лондона. И если блокнот был уже испорчен моим неровным почерком, а фотопринт и выглядел и, в общем, был обычной дешевкой, то томик стихов, подходил для моих целей как нельзя лучше. Мне даже стало немного стыдно за себя, когда я взял в руки купленный уже довольно давно сборник, с которого даже не удосужился сорвать прозрачную упаковку. Впрочем, так он годился для подарка даже больше. Концептуально и ново. Бедный Иосиф.
Не успев подняться на крышу, я сразу понял, что праздник набрал обороты и даже успел выйти за рамки квартиры. Несмотря на все еще не остывшую крышу, под небом успело собраться довольно много народу. Сперва даже показалось, что это такой флешмоб или часть конкурса, но потом стало ясно, что это была физическая необходимость. Квартира Сокола не могла вместить разом столько людей. Но это я понял потом, а пока лишь пробирался сквозь пьяные туши неформалов, чудом стоящих на ногах. И вдруг как белая ворона, словно нежная фея на контрасте с этим упырином стадом, возникла Оля, которая стояла у самого края крыши с бокалом в руке и смотрела вниз.
Она стояла одна, словно в этом был какой-то смысл, ее пронзительный взгляд, устремленный в пропасть, отпугивал других людей. Тусовка плотным потоком разливалась по крыше, но на расстоянии десяти метров вокруг Оли не было ни души. Было немного жутковато наблюдать за ее покачивающейся фигурой. Ее короткое платье, подчиняясь порывам ветра, устремлялось вперед, словно показывая намерение девушки сделать шаг.