— И ты сдалась?
— Я уступила. Период такой был — ничего не получалось. А тут еще и дома стало невыносимо находиться. В общем, мне было все равно. А когда с Денисом встретилась, то вдруг нахлынули воспоминания. Знаешь, он раньше был ведь совсем другим. Ну и понеслось заново. Нет, я, конечно, видела, что он изменился, стал жестче, непримиримее. Но со мной он себя вел безупречно. Но сейчас что-то перекрыло, щелкнуло. Что я делаю с этим человеком? Он же совсем меня не понимает. И не поймет никогда уже точно.
Не выдержав давления, она прибежала ко мне. Я был ей нужен. Она была нужна мне.
Следующие несколько дней пролетели как в сказке. Мы убегали из дома чтобы гулять по ночам, мы спали до полудня, чтобы следующий день начать счастливыми. Мы много говорили, о разном. Кажется, я никогда и ни с кем столько не разговаривал о мире. Мы спорили о творчестве и жизни, узнавая что-то новое и вспоминая старое. Нас наполняло ощущение свободы и блаженства. Мы знали друг друга всегда, и было нелепо думать иначе. Мы забыли про Сокола, который лишь раз появился в моей квартире, с тех пор как там поселилась Саша. Он угрюмо все понял и больше не мешал нам своей кислой рожей. Да, я больше не писал. Зачем? Все, что я хотел, у меня уже было. Придуманные истории казались лишь тенью настоящих. Саша забила на группу. И, по-моему, это уже было не в первый раз, так как особой паники со сторону остальных участников не последовало. Мы сделали шпионскую вылазку за ее вещами, когда ее мать была на работе. И теперь моя крошечная квартирка казалась еще меньше, из-за сугробов вещей. Мы часто ходили купаться, подальше от городских пляжей и людей. Я научил ее держаться на воде, она за это научила меня летать. Это был рай. И как любой рай на земле, он слишком быстро кончился.
Все началось со звонка ее мамы. Звонок был утренним, и оттого особенно раздражающим. Пообщавшись с матерью, Саша повесила трубку и мрачно заявила.
— Мне надо будет уехать на несколько дней.
— Куда? Зачем?
— В деревню. Двоюродная сестра моей матери слегла с инсультом. А у нее там хозяйство, скотина. Надо съездить, понять, что со всем этим делать.
— Тебе обязательно ехать?
— Да. Я не хочу, правда. Но она сказала, что нужна моя помощь. Я не могу отказать.
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Ты, правда, поедешь?
— Конечно.
— Сейчас.
Саша ускакала на кухню перезванивать маме. Разговор был долгим и продолжался на повышенных тонах. Саша вернулась потерянной, плюхнулась на матрас и схватилась за голову.
— Ты не можешь поехать. Она запретила.
— Хорошо, я буду ждать тебя в городе. Что такое? Это еще не все?
— Нет, — Саша подобрала по-детски ноги и уперлась подбородком в колени. — Она хочет, чтобы нас отвез Денис.
— Нормально, вообще?
— Он там уже был. Он знает дорогу. Да и на машине быстрее.
— Давай я закажу такси?
— Не надо, — Саша поднялась и обняла меня за шею. — Я не хочу больше с ней ругаться. Пусть она увидит, что я больше ничего к нему не чувствую. Пусть поймет. Может, хоть тогда она от меня отстанет.
— Потрясающий план.
— Не злись. Это всего несколько дней. Это может быть, даже хорошо, что так получилось. Возможно, нам больше не придется прятаться от нее.
— Меня это и так не напрягает.
— Меня напрягает. И я хочу это прекратить.
— Честно говоря, меня больше напрягает, что ты снова окажешься рядом с Денисом.
— Это ничего не значит. Или ты мне не доверяешь?
— Я боюсь тебя потерять.
В то утро особенно паскудно жарило солнце. Саша ушла, оставив меня в переживаниях и с непривычным чувством обворованного человека. Следующие двое суток я не спал.
На третий поворот земли, в полседьмого утра в мою дверь позвонили. Я радостно, думая, что это Саша, побежал открывать. Но на пороге меня встретила бригада бронзовых от загара строителей, с какими-то ведрами, вениками, и газовым баллоном.
— Хозяин, можно мы через тебя на крышу поднимемся?
— Что? — Я все еще пребывал в замешательстве, сказывались бессонные ночи.
— Я говорю, на крышу можно мы пройдем? Нам крышу подлатать надо.
— Почему через меня?
— Мы всегда здесь заходим. В подъезде замок такой — только болгаркой спиливать.
— Ладно, — я посторонился. — Только поаккуратнее, пожалуйста.
— Не волнуйся, все самое грязное мы по веревке поднимем.