- То есть, 10-12 тысяч лет тому назад? - с удивлением спросил я.
- Да. Гималаи действительно молоды. Тут все еще - в росте, в движении. Грохочут сумасшедшие реки, растут горы, с невероятной быстротой движутся ледники. Тут ведь у вас ледники бегают, как слоны, верно, коллега? - обратился Милфорд к непальцу.
- О, да, это бывает. Ледник Кутья в 1952 году за три месяца прошел 12 километров! - подтвердил тот. - И ледопад Кхумбу все время движется и грохочет. Но, конечно, не все ледники так ведут себя. Многие, наоборот, уменьшаются, тают. Есть ледники, которые за год отступают на километр с лишним... - Он помолчал и вдруг очень серьезно, почти мрачно сказал: - Советую вам, коллеги (он с явным удовольствием выговаривал это слово), - будьте осторожны в Гималаях. Наши горы опасны и коварны, поверьте мне.
Милфорд начал было подшучивать насчет того, что боги, обитающие на ледяных вершинах, не станут обращать внимания на каких-то там журналистов, к тому же все равно неверующих, но наш спутник поднял руку в знак протеста.
- Не надо смеяться над богами, которых вы не знаете. Может быть, их и нет там, на вершинах, - сказал он просто. - Я говорю о том, что может грозить каждому. Вы, - тут он на минуту взглянул прямо в глаза Милфорду, вопреки восточному обычаю, - вы идете в горы в очень тревожном состоянии духа. Горы этого не любят. Я посоветовал бы вам вернуться, но знаю, что вы меня не послушаете.
Мы даже остановились, - так поразило нас это совершенно неожиданное заключение. Больше всех потрясен был Милфорд. Я впервые увидел, что он растерялся и даже несколько побледнел под медным слоем загара. Анг с ужасом взглянул на непальца, потом только ниже пригнул голову и замкнулся в своем хмуром стоицизме.
Я так и не понял, каким образом непалец почувствовал тревогу и напряжение, которые владели Милфордом. Но, возможно, я уже несколько привык к его настроению за последние дни, а для свежего человека, чуткого и умного, кое-что могло показаться странным и в нервической веселости англичанина, и в угрюмом молчании Анга.
Милфорд заговорил не сразу - по-моему, у него перехватило дыхание.
- Спасибо, коллега, - сказал он наконец очень искренне и печально. - Вы, должно быть, правы. Но я не могу иначе поступить.
В эту минуту я впервые ощутил веяние какой-то близкой и грозной опасности - даже холодок пробежал по спине. Анг стоял, отвернувшись и опустив голову. Я положил ему руку на плечо, - он не оборачивался. Милфорд посмотрел на нас и принужденно усмехнулся.
- Идемте, мы отстали, - сказал он наконец.
В угрюмом молчании мы догнали своих товарищей уже при выходе из города. Здесь непальцы распрощались с нами и долго еще стояли, глядя нам вслед.
Впереди расстилалась зеленая цветущая долина Катманду.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Шестнадцать дней шли мы к горной стране шерпов, Соло-Кхумбу, лежащей среди величайших в мире вершин.
Сначала мы проходили долину Катманду, со всех сторон окруженную ледяным частоколом горных пиков. Дорога эта не из легких, но места чудесные. Караванная тропа, ведущая в Тибет, то опускалась в долины бесчисленных горных речек, над которыми висели шаткие деревянные мостики, то, снова поднимаясь, вилась среди полей и садов, среди нарядных белых и темно-желтых домиков с соломенными крышами и величественных храмов. Кругом цвели бесчисленные, сказочно прекрасные цветы и летали птицы, похожие на ожившие цветы, - ярко-алые, светло-голубые, красно-зеленые. Мы купались в ледяных прозрачных реках, бегущих со склонов великих гор, много фотографировали, и, в общем, можно сказать, наслаждались жизнью. Я почти забыл или старался забыть о мрачных предчувствиях, с такой силой охвативших меня при выходе из города, и даже избегал Анга и Милфорда, чтоб не нарушать то блаженное состояние, в котором находился все эти дни.
Но Милфорд не спускал с меня глаз. Я понимал, что ему нужна моя помощь, и меня это не радовало. Как это льстило бы мне в начале нашего знакомства! А сейчас мне иной раз и глядеть на Милфорда не хотелось. Но отказаться от участия в его затее я не решался - было жалко и его, и особенно Анга.
На одном из привалов Милфорд, видимо обеспокоенный моим отчуждением, подсел ко мне и стал опять, как в начале нашего пути, рассказывать удивительные истории, случавшиеся с ним в Индии. Но меня и эти истории не так увлекали, как раньше, - слишком уж понятно было, чего добивается Милфорд.
Я смотрел на поля, засеянные озимой рожью и пшеницей. Невдалеке была деревушка. Невысокие смуглолицые мужчины в светло-серых одеждах и женщины, украшенные большими серьгами и цветными стеклянными бусами, трудились, согнувшись, на своих клочках земли: коротенькой мотыгой и граблями вместо бороны разрыхляли землю, потом засевали ее вручную; на других полях убирали картофель. Милфорд увидел, что я смотрю на крестьян, и решил переменить тему разговора:
- Сейчас кончается период "байсак", - сказал он. - Сеют перец, горох, кукурузу; потом - в периоде "зайста" - будут убирать рожь, потом рис посеют. Труд нелегкий, а урожаи не бог знает какие. Да ведь при такой агротехнике чего и ждать...
- Эх, скорей бы все это кончилось! - с тоской сказал я, и Милфорд сразу понял меня.
- Да, разумеется, - согласился он, вздохнув. - Но вот Анг никак не хочет идти сейчас в храм, - уверен, что боги покажут ему на ледопаде тело отца... Ну да, я знаю, вы думаете, что я бессовестно мучаю Анга... Потом вы поймете меня!
После разговора мне опять стало не по себе. Я пошел к деревне. На выпасах бродили коровы, тощие и маленькие; около одного из домов я увидел свинью, худую, как собака; на хребте ее дыбом стояла черная щетина - вид был устрашающий. Свиней тут вообще очень мало и откармливать их не умеют. Я побродил немного среди беспорядочно разбросанных домов, окруженных абрикосовыми деревьями, миндалем, сливами, бананами. Дома тут в деревнях двухэтажные, из необожженного кирпича, обмазанные глиной и известкой. Окна только на втором этаже, и то они заслойены навесом галереи - от солнца и дождя; стекол в них нет. Внизу - кухня, мастерскуе, зимние помещение для скота и кур; вверху - жилые комнаты и склад провизии. Топят шишками, хвоей, навозом, "по-черному", как когда-то в России - без трубы, дым уходит в окна. Мебели никакой нет спят на циновках, днем их свертывают.
Меня обступила толпа черноголовых смуглых ребятишек, почти голых. Я вынул из кармана горсть леденцов в ярких бумажках и раздал им - они замерли от восторга и недоверчиво смотрели на конфеты, не решаясь их съесть. Я заметил, что один из них очень похож на Анга - только года на три моложе его - и мне стало еще грустнее...
Я вернулся в лагерь, разыскал Анга - он сидел на корточках у палатки - и сказал ему:
- Анг, если ты думаешь, что тебе грозит опасность, лучше бросим все.