Я стояла на ступеньку выше него, поэтому наши лица оказались на одном уровне.
Думала попросить его отвалить, но Савицкий опередил меня, неожиданно совсем по-простому предложив:
-Ксюшка, а давай дружить?
Рот открылся сам собой, скорее всего, в надежде изречь что-то достойное, но по факту я зависла. С отвисшей челюстью. Ещё и ресницами хлопала, окончательно переставая понимать логику этого человека. А была ли она вообще?
Паша, прекрасно уловивший моё недоумение, широко улыбнулся и щёлкнул пальцем по моему носу, но я даже дёргаться не стала, лишь поморщилась. Не знаю, чем закончилась бы эта дурацкая сцена, если бы на лестнице выше нас не раздались чьи-то скорые шаги.
Я развернула голову как раз вовремя, чтобы успеть разглядеть мужчину среднего роста в светлых брюках и белой рубашке, который быстро спускался по ступенькам.
-Казанцева Ксения Игоревна? - поинтересовался он, на ходу протягивая руку Савицкому. Я кивнула, пока мужчины бегло здоровались. - Следователь Марков. Это я звонил вам в школу, пойдёмте, нас уже ждут. Паспорт взяли? Вот и отлично, позже запишу ваши данные.
И не дожидаясь особой реакции от меня, стал подниматься обратно, видимо, подразумевая, что я должна последовать за ним. Повторять дважды ему не пришлось, и я послушно посеменила за следователем, зачем-то в самый последний момент крутанув головой назад. Павел продолжал стоять на месте и с прищуром смотреть на меня.
Мне стало не по себе, хотя я бы и под пытками не смогла признаться в природе своих чувств.
В скором времени меня передали в руки объёмному и улыбчивому майору Кузнецову, который был специалистом по этому самому полиграфу (или как там правильно?).
В его малюсеньком кабинете, где места хватило только для кресла с приставленным к нему полиграфом, рабочего стола майора, пары шкафов с документацией и стульев для наблюдателей, пространства больше не оставалось. Окна были плотно закрыты, а вентилятор, стоящий в соседнем помещении, но направленный в нашу сторону, справлялся едва-едва. Здесь было душно, жарко и тесно.
Помимо Кузнецова, в кабинете уже сидела женщина слегка за сорок и её дочь, чей возраст мне определить так и не удалось. Но раз я была здесь, то и возраст её должен был быть меньше восемнадцати. Девушка была длинная и худая, а ещё очень скромная, ибо при моём появлении даже не подняла глаз от пола.
Я поздоровалась со всеми и нырнула в самый дальний угол, что, впрочем, мне несильно помогло, ибо из-за недостатка места дальний угол располагался между шкафом и стулом, на котором сидела та самая женщина слегка за сорок. Поэтому оставшееся время мы с ней сидели плечом к плечу.
Кузнецов начал с того, что представил всех присутствующих друг другу, а потом вкратце описал, что нас ждёт впереди. Мне надлежало всё время сидеть и следить, как будет проводиться процедура допроса на полиграфе, видимо, бдя за тем, чтобы детские права не нарушались. Я послушно кивнула головой, изобразив более или менее благопристойное выражение лица.
После этого девушку усадили на кресло, но на этом допрос не начался, ибо следующий час мы потратили на то, что майор рассказывал нам суть работы полиграфа, как и для чего он используется, вдаваясь во множество теоретических подробностей и юридических тонкостей. Майор говорил дружелюбно, явно стремясь успокоить мать и дочь, хотя те и не выглядели особенно испуганными. Но по результату всей этой процедуры, мне начало казаться, что он просто пытался ввести всех нас в транс.
Изначально мне было даже интересно. Например, я узнала, что результаты допроса не могут быть использованы в суде как доказательства, но необходимы для следственных мероприятий, как подтверждение или опровержение рабочей гипотезы. Также открытием для меня послужил момент, что качественный допрос на полиграфе не может быть проведён с первого раза. То есть все вопросы должны были повториться несколько раз, и на них надлежало отвечать "да" или "нет", что автоматически опровергало половину телевизионных передач, где обычно супер-пупер ведущий выводил всех на чистую воду буквально за пять минут с помощью чудесной шайтан-машины.
Мы с мамой девушки синхронно кивали головами, автоматически соглашаясь со всем сказанным.
Когда с вводной частью было покончено, я облегчённо выдохнула, наивно полагая, что скоро буду свободна. Но нет, до моего освобождения оставалось чуть больше четырёх часов.