– Но я тоже человек, – сказал воин, складывая руки в замок.
Мираэль внимательно посмотрела на собеседника, пытаясь понять, зачем он это сказал. Безуспешно.
– Ну во-первых, ты не такой, как окружающие. Иногда я даже начинаю сомневаться в том, что ты – человек. А во-вторых, у меня нет выбора. Без тебя я просто пропаду.
– Твоя правда. – Гард снова нахмурился. – И всё же мне не хотелось бы тащить тебя на те равнины. Не потому, что ты будешь обузой, а потому что даже на пути туда места будут страшные, не говоря уже о самих равнинах. Вряд ли ты выдержишь этот поход.
– Не нужно считать меня совсем слабой! – возмутилась эльфийка. – Я прошла от эльфийских земель до твоего города в статусе рабыни. И ничего, живая.
– Ага, помню я, какая ты была «живая» в тот день, – воин хмыкнул. – А почему ты не хочешь вернуться к своим?
Мираэль ответила не сразу. Могло показаться, что это самый лучший вариант. Но так мог подумать только тот, кто не жил среди эльфов. У лесного народа были слишком жёсткие нормы поведения и весьма неприятные наказания за их нарушения. А ещё были гордыня и высокомерие. Необъятные и беспросветные. Эльфы считали всех окружающих низшими существами, недостойными даже звуков их голоса. А все, кто с низшими общался им уподоблялся, становясь изгоем среди своих. Стоит ли говорить о том, как эльфы будут относиться к бывшей сестре, которая провела несколько месяцев в обществе людей? Никто и слушать не будет, что она была захвачена в плен и потом с невероятными трудностями сбежала и вернулась на родину. Её возвращению никто рад не будет. И девушке совсем не хотелось объяснять всё это спутнику. Вместо этого она отвернулась в сторону и ответила предельно кратко:
– Туда мне путь закрыт.
К удивлению Мираэль, воин не стал уточнять, почему она не хочет назад к эльфам. Вместо этого он поднялся из-за стола и подойдя к двери сказал:
– Тогда и вариантов нет. Отправимся к равнинам. Если дойдём, то хотя бы у меня появится какая-то определённость. Но мне искренне жаль, что не получилось устроить тебя в мирном месте. И очень хочется ещё раз увидеть, как ты танцуешь. У тебя здорово получается.
Затем раздался хлопок двери и Мираэль осталась в доме одна. Какое-то время она просидела за столом, глядя в одну точку и обдумывая слова Гарда. Не о том, куда как и когда идти, а о том, что она хорошо танцует. Оказывается, что этот человек иногда обращает на неё внимание. А ведь без этой фразы она бы продолжала думать, что Гард считает её мебелью или каким-то подвижным предметом обихода. Ведь если не считать некоторых случаев, когда она подставляла свои прелести сама, воин ни разу не проявлял открытого интереса к своей спутнице. Иногда эльфийке даже становилось обидно. Но теперь оказалось, что интерес всё же есть.
«Будь проклято его умение скрывать свои чувства!» – подумала Мираэль, и, забыв о скромности, улеглась на кровать, расположенную ближе остальных к печи. Пусть другие мёрзнут. Накрывшись одеялом из грубой ткани, она провалилась в глубокий сон.
* * *
Утро было ничем не выдающимся. Гард проснулся ещё до восхода солнца и до общего подъёма просидел в компании дежуривших в «собачью» смену караульных. После завтрака двое всадников отправились в Сторхольд. Один в замок за одеждой для Герды, а второй, получив в качестве заверительного знака красную ленту – к Михею за вещами беглецов. Эльфийка уверяла, что тётушка Мария дала ей эту ленту, чтобы подвязывать волосы на кухне, и обязательно узнает её. Затем было несколько часов ожидания, прошедших практически в молчании. Проблемы были у каждого из присутствующих, кроме солдат, выполняющих приказ, и каждый думал о своём.
К полудню вернулся всадник с вещами, уложенными в свёрток из плотной ткани. Второй вернулся несколько позже и не один. С ним были четверо конных бойцов и две лошади без всадников. Солдат сказал, что капитан Фалькон приказал проводить беглецов до границы графства. Большего он сделать не мог. Ну да Гард и такого не ожидал, предполагал весь путь проделать пешком. А тут хоть что-то хорошее.
Попрощавшись с друзьями, Гард и Мираэль, в сопровождении эскорта двинулись в путь. Благодаря хорошей осенней погоде дорога до границы заняла четыре дня, после чего путники распрощались с сопровождающими и пешком двинулись дальше.