Но оказалось, Аркадия все это как раз очень интересовало. «Такой этот смешной лейтенант, — улыбалась Тоня, — не знает даже, кто такой инкассатор и что он делает. Вот чудак! Смехота!»
— Ну, выпьем за мою необразованность, — предложил Аркадий, — и…
— Нет, хватит.
— Я не договорил. И — перейдем на «ты», а?
— Хорошо, последнюю. И домой.
— Ты ангел, Тонечка, — сказал Аркадий, — клянусь моей бывшей красотой, как говорил у нас в Одессе Яшка-пистолет. Твой смех, дорогая Тонечка, звучит для меня милей, чем рокот прибоя и шум моего истребителя. Ты покорила гордое сердце испытателя. Оно стучит, как мотор на самой высокой скорости.
Аркадий взял Тонину руку и прижал ее к груди.
— Не надо, — слабо сказала Тоня, а глаза ее говорили о другом. — Пора домой, — повторила она, а руку между тем не отнимала.
— Жизнь — это короткий миг, — страстно заговорил Аркадий, — а у нас, военных летчиков, этот миг гораздо короче, чем у всех прочих. И вот тебе доказательство: завтра я должен выехать в часть.
— Завтра? — растерянно спросила Тоня.
— Завтра. И поэтому я тебе должен сказать все сегодня. Сейчас. Тоня, я не буду тебе говорить, что я люблю тебя. Это очень высокие слова. Но ты мне очень нравишься. Это я могу сказать совершенно определенно. Завтра я уезжаю в зарубеж. Там наша часть. Ты поедешь со мной?
— Это значит — за границу?! — воскликнула Тоня и тут же пошутила: — Это далековато отсюда. Мне и здесь неплохо. Ну, пожалуй, нам пора. — Она встала. Поднялся и Аркадий. Тоня успела отметить про себя, что Аркадий только на чай официанту дал пять рублей. «М-да, — подумала она, — живут они там, за границей».
Они вышли на улицу. Короткая июльская ночь была уже почти на исходе. Вот-вот забрезжит заря. Недавно шумная улица теперь пустовала. Только изредка мелькали одинокие фигуры прохожих. Некоторое время шли молча. Аркадий снова заговорил:
— Милая моя Тонечка, я сказал совершенно серьезно, ты не думай, что я пьян. Я не женат, я никогда никого не любил. Ты понравилась мне с первого взгляда. Я думал и сам, что такое не бывает, — это чушь! Ты осчастливишь меня. Мы с тобой созданы друг для друга. Я чувствую, как мы понимаем с полуслова. Ты согласна?
И это тоже было у Тони впервые в жизни. Конечно, случалось и раньше — провожали ее мальчишки, даже пытались поцеловать, но все это не шло ни в какое сравнение с сегодняшним. То было так, ненастоящим, игрушечным, а здесь… Серьезный человек, офицер. Он делает ей предложение. Почему так сразу, но если ему действительно завтра уезжать? И все-таки…
— Если это серьезно, я подумаю, — сказала Тоня после некоторого молчания. — А что скажут родители? Завтра. Давай отложим до завтра.
На этом они и расстались, уговорившись завтра встретиться около универмага, напротив Дома печати.
В полной парадной форме Аркадий выглядел молодцом. Он медленно прохаживался около универмага, галантно уступая дорогу встречным девушкам. Где-то его грызло сомнение: а узнает ли он ее в толпе? Ведь всего один вечер. Но вот перед ним молоденькая застенчивая девушка в цветистом легком платье. Она стояла в нерешительности, мяла концы косынки и робко улыбалась. «Она!» — скорее догадался, чем узнал, Аркадий.
— Ну что? — нетерпеливо спросил он, идя к ней навстречу. И по тому, как Тоня еще больше смутилась и опустила голову, он понял, что родители против.
— М-да, — Аркадий нежно взял Тоню под руку. — Я все понимаю. Но ты же взрослый человек. Решай сама, а мать мы уговорим. Матери — они все такие.
Неужели она враг своей дочери, ее счастья? Нет же!
— А отец?
— Ну, если мать уговорим, отца — тем более. Мы, мужчины, народ мягкий, сговорчивый.
— Он у меня добрый папа.
— Тем более. Значит, он еще нам поможет маму уговорить.
— Боюсь я чего-то, — призналась Тоня. — Мы же совсем не знаем друг друга.
Аркадий заглянул ей в глаза, крепче сжал руку, улыбнулся:
— Лично я могу представить рекомендации двух товарищей с дореволюционным семейным стажем.
— Ты все шутишь.
— Какие это шутки — смех сквозь слезы, — горячо заговорил Аркадий. — Я чувствую, что сердце меня не обманывает. Как ты не можешь понять, сейчас другое время. Некогда нам ходить по балам и ухаживать, как это могли себе позволить наши уважаемые предки.
Между тем совсем незаметно, за разговорами они подошли к загсу. Тоня, едва поняв это, так и ахнула. Что же делать? С кем еще посоветоваться? С Лидой и с Лизой? Но ей не хотелось раньше времени раскрывать им свою тайну. Хотелось их поставить перед фактом. А Аркадий, судя по его манерам, человек мягкий, приятный, обходительный. Он, конечно, не красавец, просто симпатичный. Волосы волнистые, подбородок с ямочкой. И уж если говорить честно, она как раз и мечтала о женихе-военном. А тут еще летчик. Да служит к тому же за границей. Как по заказу! Упустишь такой случай, и больше он может не представиться. «Да и материально буду, конечно, обеспечена. Лида с Лизкой лопнут от зависти! Напишу им из-за границы — знай наших! А в отпуск приеду — шубка, сапожки, шапочка, ух! С другой стороны — хоть бы недельку повстречаться». Тогда она не стала бы и раздумывать. А сейчас… Но в конце концов что она теряет? Ну, не понравится — можно развестись. Подумаешь!..
«Поживем — увидим», — решила Тоня, а вслух сказала:
— Ну что же, я согласна. Пойдем.
— Ты умница, — Аркадий поцеловал ее в щеку и увлек за собой в помещение загса. Зал был празднично убран.
— Здравствуйте, — сказал Аркадий. — Вот наши документы. Изъявляем желание вступить в брачный союз, — он протянул сотруднице два паспорта. — Просим нас зарегистрировать по закону.
Немолодая, с приятным лицом, красиво уложенными вокруг головы косами женщина встретила молодых стоя. Она предложила им сесть, взяла документы.
— Ну что же, — улыбнулась она, — это можно. Паспорта у вас в порядке, но вам придется подождать. Такой у нас порядок. Заполните заявления, оставьте их у нас и через две недели — милости просим.
— Уважаемый товарищ, — Аркадий встал и говорил проникновенно и искренне, — мы очень уважаем наши советские законы. Но в данном случае никак не можем ждать. Завтра мы вылетаем за границу. Билеты в кармане. Я там служу. А вы же знаете, что, если жена не зарегистрирована, ее не пустят. Что прикажете нам делать? Следующий отпуск будет только через год.
Сотрудница задумалась, но потом улыбнулась:
— Одну минуточку. Вы посидите. Я сейчас посоветуюсь. — И она ушла в другой кабинет.
«Чтобы не разрешили, — в какой-то миг подумала Тоня и тут же сама себя упрекнула: — Господи, да что же я, дура, сама от себя судьбу свою гоню?»
— Ты не волнуйся, — сказал Аркадий невесте, — все будет в ажуре, я уверен, — и он поцеловал Тоню в губы.
— Ой, что ты делаешь? — смутилась она\ — А что, билеты уже куплены?
— Пока нет. Но иначе их не возьмешь. Понимаешь?
Появилась работница загса.
— Вам повезло, — улыбаясь, сказала она. — В качестве исключения мы вас зарегистрируем сейчас. Позвольте поздравить вас с законным браком. Пожелать счастливой жизни и всяческих успехов.
— Спасибо, большущее вам спасибо. Поверьте, мы тронуты вашим вниманием, — говорил Аркадий. — Век не забудем…
Молодые подъехали к дому Анны Ивановны на такси, с цветами.
— Мамочка, — Тоня была по-настоящему счастлива, — познакомься. Это твой зять — Аркадий Петрович Кулаженков. Мы поженились. Только что из загса, — и она протянула матери букет цветов.
Аркадий в подтверждение вручил теще свидетельство о браке.
— Благословите ваших непутевых детей, — сказал он. — Конечно, мы непослушные, но мы исправимся. Честное слово.
А у Анны Ивановны словно что-то оборвалось, отнялся язык, подступили слезы, руки дрожали. Что оставалось делать? Принять зятя честь по чести. «Пусть живут, совет им да любовь», — наконец придя в себя, подумала она.
— Ну, поздравляю, — сказала мать, — живите, — и разрыдалась.
Иван Терентьевич молча сидел в уголке, курил.
— Ладно, мать, — сказал Иван Терентьевич, — она ж не маленькая. Не век ей в девках сидеть. Не реви. Дело сделано.