ПО СЛЕДАМ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
А. М. ЛАРИН
ПОЧЕМУ появляются пятна
ОБ ИНТУИЦИИ СЛЕДОВАТЕЛЯ нередко толкуют как об особом внутреннем чутье, которое самым непостижимым образом позволяет мгновенно раскрыть преступление.
Ничего подобного, по-моему, в жизни нет. И если случается, что следователь, столкнувшись с каким-то, казалось бы, пустячком, находит в нем нить, приводящую к истине, то дело здесь не в интуиции, а в профессиональной зоркости, которая с практикой оттачивается все острее и острее. Но. и «нащупать» ниточку еще недостаточно. Между первыми заинтересовавшими следователя деталями и конечным результатом следствия лежит полоса напряженного труда, о чем забывают, а может быть, и вовсе не знают любители поговорить об интуиции.
Знакомясь с городом, куда меня перевели на работу, я как-то зашел в комиссионный магазин. Пыльные отрезы тканей, вышедшая из моды обувь на полках. Старые фотоаппараты, часы под стеклом прилавка. На рейках в углу, растопырив рукава, — нелепые в тот жаркий летний день пальто с меховыми воротниками, шерстяные платья. И на сером фоне подержанных вещей показались совершенно неуместными новенькие, сверкающие непомутненной гладью стекла и чистотой белых буковых рам два больших зеркала-трюмо. Не инвентарь ли?
— Нет, продаются, — отвечает сонный продавец.
— И часто у вас появляются такие зеркала?
— Бывают…
Шагая по мощенной булыжником площади, я пытался разобраться, почему эти два зеркала вызвали у меня ощущение необычности. Видимо, потому, что они совсем новые.
Но как они сюда попали? Ведь трюмо — это вещь, которую покупают надолго. Почему же кто-то, приобретя трюмо, решил сразу же от него избавиться и сдал его на комиссию? Может быть, внезапный переезд или непредвиденные расходы? Возможны такие случайности. Но почему не одно, а сразу два трюмо? Если совпадение, то удивительное даже для комиссионного магазина в большом городе. Совпадение, тем более интересное, что такие трюмо выпускает здешняя зеркальная фабрика.
Продажа через комиссионный магазин— давно уже известный способ сбыта краденого. Но краденое ли это? Ведь трюмо в кармане не вынесешь и через забор не бросишь. Не так-то просто похитить его. В чем же здесь дело? Казалось бы, чего проще — расследовать. Но возбуждение дела — вопрос серьезный. За ним следуют допросы, осмотры и прочие действия, требующие много времени и сил не только следователя, но и людей, от которых можно получить те или иные сведения. И чтобы приступить к этому, нужны веские основания. Нельзя затевать дело только потому, что я не могу понять, отчего в комиссионном магазине оказались сразу два трюмо.
И все же на всякий случай я попросил бухгалтера городского торга подготовить мне список граждан, которые раньше сдавали на комиссию зеркала. Нескорое дело — перебрать квитанции ^за три года, но бухгалтер обещал.
Посоветовался в милиции. Там, оказывается, знали, что на фабрике некоторым работникам отпускают зеркала по себестоимости. Вопрос о том, законно ли это, никто не задавал. Может быть, работники фабрики и сдают в комиссионный магазин такие зеркала, полученные за полцены?.. Или… Нет, чтобы разобраться и не блуждать в догадках, необходимо ближе познакомиться со всем этим хозяйством.
Я попросил прокурора, чтобы Он передавал мне из поступающих бумаг все, что будет касаться зеркальной фабрики.
Вскоре из Московского центрального универмага пришла копия рекламации на несколько сот недобро-качественных зеркал. Случай, явно требующий вмеша-тельства. И вот на складе фабрики вскрывают ящик за ящиком, распаковывают возвращенные из Москвы зеркала. Я их осматриваю и записываю дефекты: бе-лесые пятна на серебряном покрытии, царапины, сколы…
Интересно посмотреть, как делают зеркала. В наводно-сборочном цехе в руках у рабочих большие фаянсовые чайники, такие, из которых пьют чай купцы в Малом театре, в пьесах Островского. Но здесь не чай, а раствор ляписа, кислоты, нашатыря, и тоже с сахаром. Из чайника раствор льют на стекло и происходит маленькое чудо: заключенное в ляписе серебро освобождается и тончайшей металлической пленкой пристает к стеклу. И вот это уже не стекло, а зеркало. Остается лишь закрасить его с обратной стороны и вставить в раму.
Но почему на зеркале потом образуются пятна? В чем тут дело? Надо выяснить причины. Если это — не случайный выпуск брака, то виновных будут судить…
Между тем директор фабрики Грязнов поспешно съездил в областной центр и возвратился со свежим приказом о выговоре за поставку недоброкачественных зеркал Московскому универмагу. После этого, встречая меня на фабрике, он шутливо порицал «незадачливых пинкертонов», которые ищут преступление, в то время как областное начальство сочло возможным ограничиться выговором. Но в общем Грязнов настроен благодушно. Разоткровенничавшись, он как-то сказал, что за московскую рекламацию надо бы наказать главного инженера, который, оставшись на неделю за директора, заключил сделку с Москвой* Сам он, Грязнов, предпочитает поставки для Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. Там зеркал мало, раскупают быстро, и все сходит гладко.
Конечно, бахвалиться этим Грязнову не следовало. Я лично смотрел на это по-иному. Если трудящиеся дальних районов страны вынуждены платить деньги за плохие зеркала потому, что лучших нет, то что же в этом хорошего. Но если уж так организовывали поставку, то, очевидно, следовало взять в конторе сведения об отгрузке и разослать поручения, чтобы мои коллеги в Томске и в Душанбе, в Архангельске и в Комсомольске проверили, что за зеркала хранятся на торговых базах.
В конторе я с увлечением листал пухлые папки бухгалтерских документов. В них попадались многочисленные рекламации, о которых почему-то даже не упоминалось в отчетах работников фабрики. Пришлось вызвать ревизоров, и те быстро разобрались, в чем тут дело. Оказалось, что бухгалтер фабрики Панина, стесняясь показывать эти некрасивые цифры в отчетах, скрывала штрафы за брак на статье прочих расходов.
Углубившись в факты выпуска недоброкачественной продукции, я в то же время не забывал о двух трюмо в комиссионном магазине. Теперь, когда в конторе ко мне привыкли, можно было, не привлекая к себе внимания, посмотреть и кассовые книги, чтобы выписать из них фамилии тех, кто покупал зеркала на фабрике.
Волей-неволей мне частенько приходилось сталкиваться на фабрике с Грязновым. Добродушие его, видимо, уже иссякало. Директор, встречая меня, начинал бормотать о кляузниках, которые не дают спокойно работать честным советским людям. И если об этом станет известно в области, где у него, Гряз-нова, «есть рука», то кое-кому будет плохо. Я делал вид, что не понимаю его намеков. А тем временем стали приходить ответы на мои запросы из Владивостока, Алма-Аты, Томска и из других городов, куда фабрика отправляла зеркала.
Результаты были печальны. Во всех случаях эксперты-товароведы обнаруживали явный и несомненный брак. Теперь уже речь шла не об одном-двух, а более чем о ста пятидесяти фактах поставки недоброкачественной продукции.
Однако в нашей работе недостаточно констатировать преступные последствия, а самым тщательнейшим образом надо разобраться, почему так происходит, найти и устранить причины, чтобы такое никогда больше не повторялось.
Отобрав несколько зеркал из брака, я отправил их на экспертизу в Институт стекла, а вскоре оттуда приехал и эксперт, кандидат технических наук Вадим Александрович Грибов. Большущая борода, видимо, призвана была скрыть молодость солидного ученого. Вадим Александрович оказался дельным человеком. Прежде всего он разобрался с делами заводской лаборатории, посмотрел отчеты об исследованиях готовой продукции, ходил в цеха, сырьевые склады, беседовал с мастерами, бракерами и снова надолго скрывался в лаборатории с образцами зеркал.
И вот, наконец, читаю выводы эксперта о причинах брака: нарушения технологии на всех стадиях производственного процесса; в производство шли стекла с царапинами, грубо обработанные рамки непрочно держались в зажимах и обдирали зеркало с обратной стороны, упаковка зеркал в ящики с сырой стружкой или с прелым сеном…