— Ты был прав, человек, за старую мразь почти никто не заступился. Лишь горстка идиотов. Пока часть их кинулась к складу с амулетами, другая — решила дать бой своими руками. Но больше половины собратьев, находящихся внутри, стоило им дослушать речь Дарока, выбросили плети против упрямых союзников. Им не хотелось прислуживать куче старых костей с дряхлой плотью. И многие находились тут совсем по другим причинам. Теперь будем разбираться с каждым!
Лучи рассветного солнца проникали внутрь через бойницы и разгоняли полумрак. На стенах виднелись черепа драконов, головы огромных медведей, волков и пустынных котов. Столы лежали перевернутыми прямо напротив входа, будто ими выстраивали баррикады. Скорее всего, так и было. Архаг и Норкор исчезли за поворотом, и я поспешил за ними.
Лестница привела нас в просторное помещение. Большие зарешеченные окна тянулись во всю стену и открывали вид на весь Васгор. Отсюда казалось, что он горит от Солнца. Яркий свет растворял в себе даже клубы дыма, вьющиеся в нескольких местах. Дарок стоял на небольшой возвышенности в центре зала с кружкой в руке и любовался своим городом. Несомненно, огромная обитель всей его расы теперь принадлежала лишь ему одному. Кожаная куртка, изодранная со всех сторон едва ли не в клочья, лежала в ногах. Если на полуобнаженном теле воина и была его кровь, то давно смешалась с кровью врагов. Порезы виднелись и на мускулистых плечах, и на толстой шее; штаны были с прорехами, и края слиплись от крови. Она же спеклась сгустками и превратила лохмы волос в пакли. Из-за нее почти нельзя было разобрать черты лица. Лишь глаза сияли на темной маске из смеси красно-бурой грязи.
Норкор встал ровно за мной, будто опасался, что я могу выкинуть что-нибудь дурное, и на этот случай собирался быть поближе. Новый вождь склонил голову и покосился в нашу сторону. Архаг выступил впереди меня и отчитался:
— Всех, кто пытался сбежать поймали. Их собирают на площади Жатвы. Мы ждем, когда ты казнишь их! Те, кто сдался добровольно, ждут сортировки. Слабых будут судить воины. Это наше к тебе требование! Твоих воинов. Сильных оставляют для суда тебе. Но суд должен быть публичным!
— Это тоже ваше требование?
Архаг подтвердил. Дарок оскалил в улыбке клыки и повел кружкой в воздухе, поглаживая грудь.
— Пусть будет так! Мои воины заслужили несколько рассветов и Лун празднования! Скрасим его судом. Что с перебежчиками?
— Они приняли твои условия и готовы пройти поединки и доказать тебе свою Ярость! Никто не смеет оспаривать твое положение. — Архаг склонил голову к груди. — Ты вождь, Дарок!
Я не удержал улыбку, глядя на неприкрытое удовольствие васоверга. Серые глаза были наполнены мечтательностью.
— Разыщите Гахсода. Он должен проверять пострадавшие стены крепости. Скажите, чтобы отправил воинов в дома тех, кто сдался и ждет суда. Пока приговор не вынесен, охраняйте владения каждого. Кто-то из наших собратьев будет оправдан и вернется к себе. Они должны быть приняты нами с должным уважением. Понимаешь, для чего, Архаг?
— Чтобы укрепить союз, а не посеять зерно раздора между нами.
— Я уверен, что когда-нибудь именно ты одолеешь меня, уже никчемного старика, и станешь вождем. В тебе достаточно для этого ума. — Замолчал ненадолго, с любопытством наблюдая за Архагом. Тот стиснул кулаки, слушая похвалу. — Выберите тех воинов, кто по вашему и по мнению большинства был лучшим в этом сражении. Дома беглецов, этих никчемных слабаков, отныне ваши! Все, что в них, — забирайте и делите между собой разумно.
— Женщины? — уточнил Архаг. — Привести их тебе?
— Не нужно. Разбирайте. У старого вождя их оказалось даже больше, чем я осилю. Видимо, все могущество старика уходило в меч, который не смог защитить его от нас.
Норкор захрюкал со смеху, одобряя пошлую шутку. Я попытался перехватить взор Дарока, чтобы понять, не задумал ли он и дальше требовать Аню себе. Но васоверг упрямо не смотрел на меня. Злил.
— Я выберу себе с десяток его баб. Остальные скрасят праздник. Можешь обрадовать этой вестью тех воинов, кому не достанется наград после этой Луны. Идите.
Архаг оглянулся на меня, но перечить вождю не посмел. И спустя несколько секунд мы с Дароком остались одни. Он не церемонясь отбросил кружку в угол и поморщился, наблюдая, как растекается красная лужа по пыльному полу.
— Сладкое пойло — худшее, что может позволить себе васоверг, — осудил, сходя с возвышенности и направляясь к каменному креслу у окна. Форма спинки предусматривала даже вырез для рогов. Дарок пнул скомканную зеленую штору с золотой каймой, брошенную на пол, и прошел дальше. — Устроил тут девчачьи залы. Совсем ополоумел старик.