Одну из стен снесло и раскрошило на отдельные куски, полетевшие в соседние дома. Накренившись, рухнула крыша. И почти одновременно оставшиеся стены вместе с перегородками сложились на манер карточного домика. Погребая под собой тех, кто еще оставался внутри — живых и мертвых.
Взрывная волна смела солому с крыши одной из ближайших хижин. Еще в нескольких домах каменными обломками повредило стены и поломало заборы. Этим ущерб поселку от Ржавой Чумы да последовавшего взрыва, собственно, и ограничился.
О том, что дело наверняка закончится взрывом, мага предупредил наставник из Магистериума. А маг, в свою очередь — боевых товарищей и поселян. Этим и объяснялось отступление имперских воинов. За которыми последовали обитатели соседних с осажденным домов.
Теперь же опасность миновала.
— Можете возвращаться, — бодро так сообщил жителям поселка сам командир весьма потрепанного отряда, — даже если в том доме кто-то остался в живых… ему сейчас ох, как плохо!
Взрыв пережили только Виктор Каледин и Заноза. Исключительно благодаря тому, что находились в подполе. С потолка подземного этажа на них просыпалось немного мелкого мусора и паутины, но полы в этом доме оказались прочными. Не провалились под тяжестью крыши и стен.
Но и то, что взрывом их не убило, не давало Каледину и Занозе повода для оптимизма.
— Что… что это было? — испуганно вопрошал Заноза, когда сверху громыхнуло и словно ударило гигантской ладонью.
— Известно что, — голос Виктора Захаровича звучал спокойно, а мозг подобными вопросами не задавался. Не будучи дураком, Каледин сразу понял если не причину взрыва, то, по крайней мере, ее источник. Детонировавшие боеприпасы. О причинах догадаться тоже было в принципе несложно. От местных уникумов, способных насылать шаровые молнии или жалящих насекомых, ожидать следовало, в том числе и этого.
Нет, волновал Виктора Захаровича совсем другой вопрос. И чтобы проверить свои опасения, он поднялся по ступенькам к люку, ведущему наверх. Толкнул его обеими руками…
— Не поддается, — не спрашивал, скорее, констатировал Заноза, наблюдая за патроном, — нас завалило, да. И воздуха надолго не хватит.
«Ну, одному хватит на вдвое больший срок, чем двоим», — мог бы сказать, но лишь подумал Каледин. Был он умнее Занозы и предпочитал следить за базаром. Придерживая, в том числе те слова, по которым враждебная сторона могла догадаться о его намерениях.
Враждебная сторона… А ведь другой-то, дружественной, в жизни Виктора Захаровича и не бывало. Конкуренты ли, бизнес-партнеры или даже подчиненные — все они стремились потянуть одеяло на себя. Разной была лишь форма, которую принимал очередной конфликт…
С этой мыслью Каледин рывком развернулся. Ствол пистолета Занозы смотрел ему прямо в лицо. Впрочем, и свое оружие Виктор Захарович успел достать. Пока поворачивался, почти машинально.
А еще он смог нажать на курок первым.
10
— Итак, пришли поговорить — говорите. Только не возражайте, если и я захочу кое-что спросить.
Вуламара принимала гостей в чистой и просторной комнате, обставленной вполне со вкусом. Только вот вкусы у колдуньи были своеобразные. В расцветке мебели, портьер и плитки, коей были облицованы стены, преобладали черные, красные и почему-то розовые тона.
Сама хозяйка башни не была ни сгорбленной старухой, вроде Бабы-Яги, ни роковой красоткой. Каковой воображал ее хотя бы Илья Криницкий. Нет, просто женщина — невысокая, хрупкая. С первого взгляда колдунью можно было принять за девочку-подростка. Тем более что на ее бледном лице не прорезалось ни единой морщинки. Но вот глаза… не было в них тех искорок веселого легкомыслия, что присуще в юном возрасте даже несчастным отпрыскам неблагополучных семей и не менее несчастным школярам-зубрилам.
Кроме бледного лица и глаз — пронзительных и по-старчески мудрых — примечательного во внешности Вуламары было не так уж много. Черная, как крылья вороны, одежда, копна черных волос, черные же тени под глазами. Желания смотреть на хозяйку башни все это в совокупности как-то не прибавляло. А уж любоваться ею…
Но смотреть приходилось. Особенно когда Вуламара и гости расселись по креслам в вышеназванной комнате на втором этаже башни.
Первым в разговор вступил Малран. После самой хозяйки, разумеется.