Мы отлично поужинали жирной рыбой с гарниром из молодых верхушек папоротников, растущих по берегам реки. Какое наслаждение — согреться и высушить одежду у костра! Болтали мы без умолку. Им хотелось узнать, где я побывал и отыскал ли я орангутанов. То и дело заглядывая в словарь в поисках нужного слова, я с запинками поведал им о своих приключениях. Они все понимали и подбадривали меня, утвердительно кивая головами. Ликад прервал меня, заметив, что маленькая речка, о которой я рассказывал, называется Тингги и что там много плодов дуриана[6] — тех самых колючих плодов, до которых так падки мои оранги. Те образцы, которые я принес, — это еще незрелые плоды, но спелые дурианы удивительно вкусны, и дусуны часто отправляются в джунгли собирать урожай. Ликад сказал, что местное население не больно-то любит орангов — они пожирают плоды недозрелыми и будущий урожай от этого страдает.
Вечером мы отправились на рыбную ловлю. Утлая лодчонка ходила ходуном при малейшем моем движении, пока я не приспособился и не научился расслабляться, тихонько покачиваясь вместе с ней. Мы пошли на веслах вверх по реке, миновали мелкие перекаты и вышли в прозрачную воду маленького, укрытого в джунглях притока — Малой Боле. Закинув длинные бамбуковые удочки с короткой леской и наживкой из фиг, мои помощники живо натаскали с десяток рыб. Тулонг одолжил мне свою удочку, и я тоже попытал удачи. Нельзя сказать, чтобы мне особенно повезло, но парочку мелких рыбешек я все же вытащил. Мы неторопливо сплавились по течению к нашему лагерю. Тулонг вытащил на берег лодку и крепко привязал ее.
Тулонг с энтузиазмом сопутствовал мне в моих разведочных походах по незнакомым местам и оказался истинным кладезем информации: он так и сыпал дусунскими названиями всех птиц, зверей и деревьев, которые нам попадались. Энергия в нем била через край, и он за несколько минут стащил вниз несколько колючих плетей пальм ротана, которые цеплялись за высокие деревья. Он тут же начисто ошкурил пружинистые лианы и свернул их в громадный клубок, чтобы удобнее было нести домой. Не отрываясь от дела, Тулонг весело болтал, курил одну за другой бесконечное множество самокруток из пальмовых листьев и сновал туда-сюда, делая зарубки и вырубая молодые деревца, чтобы отметить нашу тропу. Мы обошли большую площадь, включая и Гребень-Подкову, где я впервые встретился со своими орангами. На Тулонга произвел громадное впечатление мой компас, и его поразило то, что я могу ходить кругами по джунглям, которых никогда прежде не видывал. Дусун, если он не знает досконально дорогу, всегда старается отметить тропу, заламывая ветки, чтобы тем же путем выйти обратно из лесу. Я сделал попытку объяснить «колдовство» моего маленького циферблата, но из-за скудости наших знаний — я не знал малайского, а Тулонг — физики — эта задача оказалась нам не под силу.
Конечно, после устроенного нами треска и шума вряд ли стоило удивляться, что мы не нашли орангутанов, однако уже на обратном пути мы вдруг услышали неподалеку в чаще целую руладу басовитых стонов, которая перешла в хрипловатые вздохи и затихла. Я узнал этот звук, так как издали слышал его, когда ночевал в джунглях. Тулонг уверил меня, о это крик старого самца орангутана. Мне еще не приходилось слышать или читать о подобных голосах, и я, конечно, очень обрадовался этому сообщению. Я засек направление на голос по компасу, и мы попытались найти животное, но ничего не вышло. Мы больше не слышали ни звука и, проискав напрасно еще полчаса, отказались от своего намерения.
Каждый вечер Ликад и Тулонг отправлялись на поиски пищи, а я благодушествовал в лагере: писал свои заметки или трудился над малайским словарем. Однажды их не было даже час спустя после наступления темноты, и я уже собирался ужинать в одиночестве, как вдруг увидел внизу, у реки, движущийся факел. Через несколько минут появился Тулонг, запыхавшийся и очень взволнованный: они убили кабана. Он спал в глубокой луже, когда они набрели на него; Ликад держал в руках факел, а Тулонг всадил копье в ослепленное животное. В круге света от керосиновой лампы Тулонг весело трудился, потроша незадачливого кабанчика. Вскоре ломтики мяса шипели и румянились над огнем. Мы поджарили лучшие кусочки жирной кожи, насадив их на заостренные палочки, и съели, посыпая солью. Спору нет, мясо было отменное, да только оно оказалось мне малость не по зубам.
6
Дуриан (Durio zibothinus), имеющий крупные колючие плоды с одуряющим резким запахом, привлекает многих обитателей леса, особенно орангутанов