Сиаманги, или большие черные гиббоны Малайи и Суматры, давно тревожили мое воображение. Их название звучало так необычно и они так редко встречались в зоологических коллекциях, что превратились в моих глазах в самых таинственных животных [15]. Английский зоолог Чиверс только что закончил двухлетнее изучение сиамангов в Паханге, и я решил перед возвращением в Англию взглянуть на этих необыкновенных обезьян собственными глазами. Времени было мало, но я решил выкроить два дня и посетить охотничий резерват Крау, где работал Дэвид.
К сожалению, вылет моего самолета с Калимантана задержался, и я опоздал на ночной поезд из Сингапура в Малайзию. Но это меня не остановило, и рассвет застал меня в следующем поезде, который несся к северу через многочисленные протоки. Путешествие продолжалось на лендровере управления охоты, и уже через несколько минут после моего прибытия маленький улыбающийся малаец Кассим вел меня по скользкой тропе в страну сиамангов. Здешние джунгли были совершенно не похожи на лес в Сабахе; здесь были другие деревья, а фикусы и нефелиумы росли в изобилии, какого мне еще не приходилось видеть.
Часа два мы шли, поворачивая то туда то сюда, по лабиринту узких тропинок, пересекающих территорию резервата. Пиявок было великое множество, но они казались мелкими и убогими по сравнению с яркими полосатыми красавицами, которые терзали меня на Калимантане. Мы спугнули несколько стай болтливых обезьян, два вида были мне незнакомы. Полосатые тонкотелы выглядели очень элегантно — серая спинка, белый жилет и черные лицо и руки. Пожалуй, еще более необычны на вид — дымчатые тонкотелы: их диковинный гнусавый крик напоминает ослиный рев. Лицо у них черное, а вокруг глаз белые круги, как у клоуна; вид страшноватый, и обезьянка сильно смахивает на жутковатое привидение.
Местные гиббоны тоже непохожи на своих родственников с Калимантана. Их масть варьирует от медового до темно-шоколадного цвета, выглядят они очень нарядно: руки и ноги белые, а вокруг лица белый ореол. Поразительно, что гиббоны и сиаманги, несмотря на то что они ведут одинаковый образ жизни и питаются теми же плодами, могут мирно сосуществовать друг с другом, жить на одной территории и кормиться теми же плодами.
Мы продолжали поиски, и, по мере того как день вступал в свои права, треск цикад становился все оглушительнее. Время от времени нам попадались высокие деревья-каучуконосы, на стволах которых были видны V-образные зарубки, сделанные малайцами, — они собирают сладкий белый сок, из которого делают жевательную резинку.
Далеко впереди вдруг начался дикий гвалт — жуткая какофония с уханьем и воплями.
— Сиаманг! — радостно воскликнул мой провожатый.
Мы сошли с тропы и поспешно зашагали в ту сторону, откуда доносился шум, увязая в болоте и путаясь в коварных петлях лиан. Но прошло двадцать минут, а мы все еще продирались сквозь заросли и не видели животных, до которых, казалось, было рукой подать. Мы выбрались на берег широкой бурной реки, но, увы, сиаманги оказались на другом берегу, и мы их не увидели. Кассим повел меня дальше, к мосту, и мы стали удаляться от воплей и улюлюканья, которые неслись нам вслед со все нарастающей мощью. Нам явно не везло. Мост снесло паводком, и когда черные обезьяны замолкли, нам ничего не оставалось, как вернуться обратно в сторожку егеря. Я был огорчен и разочарован. Было от чего прийти в отчаяние — мы подошли так близко и не видели их, а ведь на поиски у меня оставался один-единственный день! Но мой спутник был настроен оптимистически и заверил меня, что я непременно увижу сиамангов до отъезда.
И вправду, не успел рассеяться утренний туман, как я увидел поразительное зрелище. Большая черная обезьяна с привычной небрежностью перепрыгнула на извилистую лиану и повисла, растянувшись во весь рост, принимая мое внимание как нечто само собой разумеющееся. Когда этот самец отправился дальше в свой утренний обход, за ним, перехватываясь за те же ветви, проследовали два более мелких сиаманга. Животные были мощные, и мне приходилось почти бежать, чтобы не отстать от них. Сильными бросками, раскачиваясь то на одной, то на другой руке, с болтающимися из стороны в сторону ногами, они пролетали над головой в легком, плавном ритме. Это было доведенное до совершенства искусство воздушного полета: не медлительное, осторожное карабканье орангутанов и не головоломные прыжки мелких гиббонов, раскачивающихся на руках, а мощное, уверенное движение вперед вдоль отлично изученной системы переплетающихся ветвей. Добравшись до цели, они с полчаса объедались липкими красными плодами. Затем, как по сигналу, закончили обед и перешли в ажурную крону туаланга. Там были две взрослые и две молодые обезьяны. Самец принялся разбирать шерсть подростка, обследуя ее тщательно, волосок за волоском, а мать с малышом отдыхала неподалеку, очень довольная, что отец снял с нее часть забот. Самец сиаманга очень серьезно относится к своим обязанностям и принимает гораздо большее участие в воспитании потомства, чем самцы других видов обезьян. Детеныши старше года обычно путешествуют верхом на своем отце и возвращаются к матери только на ночь. Этот подросток уже давно вышел из возраста, когда малышей так балуют и лелеют, но отец до сих пор относился к нему с подобающим родителю интересом.
15
Известно шесть видов обычных гиббонов; все они относятся к одному роду. Сиаманг, или сростнопалый гиббон, относится к другому роду и характеризуется крупными размерами, кожистой перепонкой между вторым и третьим пальцами стопы, а также непарным голосовым мешком на подбородке у самца