Часть III
Суматра, 1971
Глава 9
Снова на Суматре
Когда я наконец после очередной неразберихи с разрешениями на мою работу увидел Медан, административный центр Северной Суматры, уже наступил май. Медан — большой разросшийся город с населением от полумиллиона до двух миллионов человек — в зависимости от того, где вы проведете городскую черту. После Калимантана это была громадная перемена: население Сабаха насчитывает всего 600 тысяч жителей. Главный вид транспорта здесь называется бетча — в Китае это называется рикша. О длительном влиянии Голландии в Северной Суматре напоминают одноконные повозки, европейские овощи и забавные овцы и козы, которые путаются под ногами на окраинных улочках.
Как и вообще в Индонезии, в Медане можно различить два экономических уровня. Отель со всеми удобствами или обед в ресторане стоили кучу денег, зато снять комнатку на маленьком постоялом дворике или перекусить у придорожного ларька можно было практически за бесценок. Я избежал неудобств и того и другого образа жизни, потому что меня пригласил в гости сотрудник общества охраны природы, который жил в пригороде. Так началось мое знакомство с индонезийским образом жизни. Все блюда были настолько щедро приправлены жгучим красным перцем, что за едой я не мог вымолвить ни слова. Впрочем, это, возможно, было как раз к лучшему, потому что мой малайский, выученный на Калимантане, на Суматре казался довольно потешным, и стоило мне раскрыть рот, как все начинали покатываться со смеху.
В глубине дома находилась типичная индонезийская ванная, манди. Это была маленькая комнатушка, примерно два с половиной на три с половиной метра; в углу расположились высокая цементная бочка для воды и жестяной ковшик, из которого можно было обливаться. В середине комнаты вода стекала в большую дыру, одновременно исполнявшую и функции уборной. В доме мистера Маналу это помещение было стандартным, за одним только исключением — в манди обитала упитанная хозяйская свинья. Меня уверили, что это самое кроткое и добродушное существо, но, как я понял, она никогда в жизни не видела белого цвета кожи. Когда я в первый раз переступил порог, свинья принялась носиться вихрем по тесной комнатушке, визжа, как будто ее режут, и, пробегая мимо, больно цапнула меня за ногу. Я наспех кое-как умылся, зато остальные естественные потребности превратились в неимоверную пытку. До сих пор в моей памяти сохранился яркий образ: я, совершенно голый, восседаю посередине комнаты в позе орла, в любую минуту ожидая нападения этой жирной твари, которая засела в углу и смотрит на меня злобным взглядом, презрительно хрюкая.
Оформление моих виз и разрешений все еще затягивалось, и мне настолько опостылела городская жизнь, что я собрал свой походный мешок и решил отправиться в джунгли. Мне нужно было отыскать подходящий район для работы и хотелось осмотреть несколько участков. Мне говорили много хорошего про обширный национальный парк Гунунг-Лесер в провинции Ачех (Атье). Однако поближе к Медану был резерват Западный Лангкат[16], и я решил произвести быструю разведку этого района, чтобы знать, стоило ли вообще им заниматься. Управление охраны природы дало мне сопровождающего инспектора и организовало транспорт до городка Бохорок, расположенного неподалеку от резервата, находящегося в гористой местности. В Бохороке я нанял еще двух помощников и запасся такими необходимыми припасами, как соль, красный перец, сушеная рыба и рис.