Как же всё-таки: продолжает человек изменяться или нет?
Вот что пишет в своей книге «Прошлое, настоящее и будущее человека» профессор А. П. Быстров.
Эволюция человека началась стадией питекантропа (обезьяночеловека). В те суровые времена судьба каждого индивидуума полностью зависела от умения добывать себе пищу и защищаться от неприятеля. В обстановке тяжёлой борьбы за существование судьбами вида заправлял беспощадный естественный отбор, искоренявший слабых и неприспособленных. Правда, в отличие от всех окружавших животных питекантроп вёл битву за жизнь не зубами и когтями. Искусственные, хотя и примитивные, орудия приносили ему победу. При этом успех атаки или обороны зависел не столько от технического совершенства вооружения, сколько от тактической изворотливости. Иными словами, мощь орудий умножалась разумом того, кто ими владел. Понятно, почему естественный отбор сохранял более одарённых индивидуумов, предоставляя им возможность передавать свои качества по наследству из поколения в поколение. А это обусловливало прогрессивную эволюцию мозга. Так появился синантроп — непосредственный потомок питекантропа, а затем и неандерталец.
Неандертальцу тоже приходилось туго, хотя и легче, чем питекантропу. И опять-таки закон отбора, этот слепой и жестокий распорядитель человеческих судеб, вынужден был отдавать предпочтение не столько мускульной силе, сколько интеллекту. В живых оставались более смекалистые. Но чем совершеннее становился мозг человека, тем искуснее изготовлялось оружие, тем легче было бороться за жизнь.
Этот мучительный и медленный процесс в конце концов привёл к тому, что естественный отбор мало-помалу утратил власть над человеческим обществом. Укрывающийся от непогоды в пещерах, облачённый в звериные шкуры, владеющий огнём, хорошо оснащённый дротиками и топорами, охотящийся не в одиночку, а в компании соплеменников, наш древний пращур стал для всех окружавших его животных страшным, непобедимым врагом.
Случайная гибель людей во время охоты не носила характер отбора. А коли так, с прекращением естественного отбора перестал действовать главный фактор эволюции? Другие факторы (изменчивость наследственных признаков) сами по себе не в силах обусловить эволюционного развития.
Биологическая эволюция гомо сапиенс как вида остановилась. Это произошло около 40 тысяч лет назад, когда сформировался кроманьонец. С тех пор в скелете человека не обнаружено ни одного существенно нового признака, который давал бы нам право говорить о новой ступеньке на эволюционной лестнице человечества.
«Я не разделяю взглядов анатомов на предстоящую судьбу человека и не думаю, что его скелет даже в очень отдалённом будущем может принять такие уродливые формы, какие пророчествуют они, — резюмирует профессор А. П. Быстров. — Поэтому если человечество не применит по совету некоторых евгенистов по отношению к самому себе такого же искусственного отбора, при помощи которого оно получает новые породы домашнего скота, то люди далёкого будущего ничем не будут отличаться от нас».
Вывод: кривая эволюции питекантроп — неандерталец — синантроп — кроманьонец вполне научно иллюстрирует действие естественного отбора. Но этот закон, по-прежнему властвующий в царстве животных, утратил свою видообразующую силу применительно к человеческому обществу, утратил давно, начиная с кроманьонца. Поэтому нет оснований продлевать в будущее кривую эволюции в рамках той же закономерности.
Значит ли это, что теперешние формы человеческого тела застыли, законсервировались, больше не развиваются?
«Не ведя жестокой борьбы за существование, не подвергаясь ни естественному, ни искусственному отбору, — уточняет профессор А. П. Быстров, — человек, однако, не будет чем-то абсолютно неизменным, ибо такой фактор его прошлой эволюции, как изменчивость, и в будущем не утратит прежней силы, хотя и потеряет прежнее значение. Человек по-прежнему будет изменяться, но его изменчивость уже не будет служить основой эволюционных изменений».
В августе 1964 года в Москве проходил VII Международный конгресс по антропологии и этнографии. Его генеральным секретарём был избран советский антрополог профессор Г. Дебец. Учёный рассказал о новых работах:
— В годы второй мировой войны американцы отвозили тела своих солдат, погибших на тихоокеанском театре военных действий, на Гавайи. Данные о росте сохранялись в воинских книжках. Так в руки учёных, правда, в связи с очень печальными обстоятельствами, попал богатейший фактический материал. Когда война окончилась, трупы стали скелетами. Длина костей была измерена. Оказалось, что соотношение длины костей и роста различно у разных рас.
Удалось установить единую формулу для разных современных рас, сильно различающихся между собой по пропорциям тела. Если формула пригодна для современных народов, то она годится, по-видимому, и для древних.
Мы, — продолжает Г. Дебец, — исследовали останки людей, начиная с III тысячелетия до нашей эры. (Более древние настолько единичны, что нельзя делать сколько-нибудь определённые выводы. Речь пока может идти о неолите, бронзовом веке, о скифах).
Оказалось, что от Днепра до Енисея просторы нашей Родины населяли кряжистые массивные люди. Представьте себе: вы входите в трамвай, и все пассажиры его кажутся вам почему-то, ну, скажем, чтобы не было излишнего преувеличения, штангистами среднего веса.
Если брать последние четыре тысячи лет, то в первой половине с человеком произошли довольно существенные изменения, во второй их было гораздо меньше.
Меньше. Но всё-таки были! Значит, человек изменялся не только до появления кроманьонца (40–50 тысяч лет назад), но даже в последние тысячелетия? И всё же этого чересчур мало, чтобы говорить о естественной революции в человеческой природе. И Дебец согласен с Быстровым: «Никакого нового человека не будет».
Разумеется, человеку будущего нет нужды изменяться, так сказать, морфофизиологически, приспосабливаясь к условиям среды. Преобразованиям подвергнется сама природа: ведь уже в наши дни человек способен создавать искусственную, вполне комфортабельную среду где угодно — на Полюсе холода в Антарктиде и среди раскалённых песков Африки, под водой и в космосе. То ли будет завтра!