Шоссе, поднятое на 5–6 метров и такой же ширины, лежит выше уровня самых высоких паводков Волги и даже в самые, что ни на есть, сильные разливы служит доступным и надежным проездом от реки в город. Если не брать в расчет шоссе, Казань будто стоит среди огромного озера и со своим старым кремлем, не тронутым ни одним пожаром, и колокольнями 62-x храмов являет вид один из самых фантастических».
Муане и Дюма увидели примерно такую панораму кремля и храма во имя Спаса Нерукотворного. В кадр справа не попала дамба, которую упоминает Дюма, и которая была открыта в 1849 году.
Далее французский писатель отметил:
«Но что поражает, прежде всего, – это величественная масса – памятник, воздвигнутый в честь русских, павших при штурме; он датируется 1811 годом, не относится, думаю, ни к какой известной архитектуре и, благодаря своей форме, приземленной и мрачной, находится в полной гармонии со скорбным замыслом, выношенным архитектором. Туда можно подняться по четырем лестницам, устроенным с четырех сторон».
На самом деле торжественная закладка этого храма состоялась 11 июля 1813 года. Горожане собрали 1500 рублей на строительство. Российский император Александр I и члены его семьи пожертвовали 10 тыс. рублей, сбор средств по России добавил еще 100 тыс. 315 рублей. В итоге был построен храм в форме египетской пирамиды с греческими порталами для входа, украшенными коринфскими колоннами. Автор проекта – Николай Алферов, строитель – казанский архитектор Александр Шмидт. Архитектура в стиле русского ампира и православная религия получили уникальное соединение в правление Александра I. Более известный образец этого – кафедральный Казанский собор в Петербурге.
Необычная часовня по замыслу российских правителей отмечала и нерядовое событие. Более сотни лет казанские ханы совершали походы за рабами в московские владения. Как свидетельствует летопись, 27 августа 1551 года из казанского плена было освобождено 60 тысяч русских пленников. Освобожденным выдали хлебное довольствие, за которое дьяки строго отчитывались перед царем. Соответственно, строго учитывали освобожденных. Так что этой цифре можно верить. Для сравнения, стены самой Казани через год едва вместили 33 тысячи защитников города. То есть, с учетом этой емкости города, с учетом татарских женщин, стариков и детей, выходит, что русских рабов в Казанском ханстве было примерно столько же, сколько и самих татарских подданных.
Этот страшный плен сегодня должен оцениваться в другом масштабе. Согласно данным 2010 года, в Казани примерно 1,2 млн. жителей, в Республике Татарстан – 3,8 млн. человек. Представьте, что и рабов столько же…
Грабительские набеги казанских охотников за русскими рабами были гигантской проблемой для Москвы в течение 100 лет. Ее разрешил русский царь лишь в 1552 году. Для чего собрал до 150 тысяч воинов, включая не менее 50 тысяч союзных татар, а также наемников – украинских казаков, поляков, итальянцев, немцев и англичан.
Своих убитых воинов царь приказал захоронить на месте, где и обнаружил храм Александр Дюма. По утверждению историков, это самая большая братская могила павших воинов во всем Среднем Поволжье. Таким образом, здесь могут быть останки погибших европейцев из ряда стран.
Именно решение столетней проблемы царь отметил приказом об организации почетного мемориального захоронения. Для ухода за этой могилой в Казани был устроен Свято-Успенский монастырь, который в 1559 году перенесли на Зилантову гору. А над общей могилой воинов была сооружена скромная часовенка.
«В день взятия Казани повелел Иван поставить небольшую деревянную церковь, сруб которой доставили в совершенно готовом виде, и которая была построена от основания до конька кровли, за шесть часов. Там отслужили благодарственную мессу, обедню и помолились за упокой душ русских, павших в битве. Вероятнее всего, эта маленькая церковь была поставлена там, где сегодня возвышается каменный памятник», – отмечал Дюма.
Название мемориалу дала походная икона царя с изображением Спаса Нерукотворного, подаренная Иваном Грозным Казани. Это же изображение украшало личный штандарт царя, использовавшийся в военных походах.
11 сентября 1823 года на месте деревянной часовни был открыт храм-памятник в имперском стиле, пришедшим в Европу из наполеоновской Франции. Именно эти мотивы помпезности времен императора Бонапарта, обнаруженные на самом востоке Европы, так потрясли художника Муане и писателя Дюма.