Кто-то дернул Айстиса за рукав. От неожиданности он не удержался на ногах и буквально свалился в дверцы, которые внезапно открылись в сплошной глинобитной стене.
Еще окончательно не придя в себя, Айстис уже понял, что попал в комнату, в которой единственным источником света было маленькое пламя свечи. Оно освещало расстеленную на полу белую шкуру и сидевшего на ней старичка. Юноше он показался странным. Белые волосы, белое одеяние, на шее — ожерелье из белых бус.
Старичок внимательно смотрел на Айстиса, который под этим взглядом почувствовал себя неловко.
— Испугался? — послышался голос.
Айстис обернулся и увидел Колония. Тот подошел к нему, протягивая руки.
— Иначе я не мог пригласить тебя. Римляне разыскивают меня, а вы тоже под строгой охраной Лонга…
Старик казался спокойным, словно изваянным из глины или высеченным из камня. Лицо его было все в морщинах, но не злое. Айстис поклонился ему. Внезапно оживившись, старик кивнул ему в ответ и произнес по-сембски:
— Благодарю вас за спасение сына.
— Вы владеете языком нашего края? — удивился Айстис.
Но ответа не услышал, ибо его внимание привлекла еще одна фигура в глубине комнаты — человек в черном плаще.
— Это он… свистел? — спросил Айстис.
— Не он, а она. — Колоний поднял свечу, и маленькое пламя осветило черные волосы, продолговатое смуглое лицо, черные глаза и — улыбку! Свистунья!
Девушка, как бы в подтверждение того, что Айстис не ошибся и свистела она, снова тихонько свистнула. Затем она произнесла свое имя:
— Кая…
Колоний поставил свечу на место, и девушка словно растворилась во тьме.
Снова заговорил старик:
— Мы благодарим за помощь и снова обращаемся с просьбой о помощи…
— Я готов помочь в любом справедливом, добром деле, — ответил Айстис: старшие учили его не жалеть даже жизни в борьбе за правду.
— Истина… добро… каждый из нас понимает их по-своему. То, что в глазах одного белое, другому кажется черным. Что одному свято, другому — чуждо… Давайте не будем класть на весы эти ценности, ведь Весовщик чаще всего бывает слепым. Мы уже успели узнать кое-что о тебе, юноша, и о твоих товарищах и, лишенные иного выхода, решились просить тебя об одной услуге… Согласен ли ты? — Старик устремил на Айстиса каменный взгляд.
— Я должен услышать вашу просьбу и лишь затем решать…
— Спасибо тебе… Однако прежде чем ты ее услышишь, поклянись, что твой язык никому не выдаст то, о чем я буду говорить. Ты не должен рассказать об этом даже под пыткой…
Айстис вздрогнул и, повернувшись лицом к пламени свечи, протянул руки в ее сторону:
— Клянусь Праамжисом вездесущим, а также могучим Пяркунасом, стрела которого карает провинившегося, богом жизни Патримпасом, присутствующим в каждом корешке, каждой травке, каждом колоске, в каждой песчинке земли, богом подземелья Патоласом, что всегда буду хранить доверенную мне тайну!
Наступила тишина. Ее нарушил зычный лай собаки. Старик зашевелился, поднял вверх ладонь:
— Это очень хорошее знамение! Боги разрешают тебе не только узнать тайну, но и увидеть Мать Матерей! Отворите перед ним двери богини!
Айстис, увидев, как поворачивается стена и открывается глубокая ниша, разинул от удивления рот.
Проем ниши напоминал ворота, а потолок — ночное небо, усеянное звездами, так много там светило огоньков. Посередине ниши верхом на большой собаке сидела женщина в одеянии со множеством складок. В одной руке она держала знак власти и знаний — жезл, а в другой — корзину, доверху наполненную плодами.
Собака была раза в три больше волка, а женщина как две капли воды похожа на Каю! Только взгляд холодный, застывший, как у старика…
Старик, Колоний и Кая поклонились богине, положили к ее ногам цветы. Закончив жертвоприношение, старик повернулся лицом к Айстису:
— Тебе, юноша, посчастливилось увидеть Мать Матерей, Начало Начал, Великую Исиду…[44] Ее родина — знойный Черный Берег[45]. Там на протяжении тысячи лет живут дети Исиды, которым Мать Матерей открыла множество тайн…
Юноша слушал и про себя думал: «Наверное, эта богиня и в самом деле такая же могучая, как и наша Жемина или Пряха, которая прядет жизненную нить любого создания. А может, это и есть Пряха, но в ином облике? Богини могут менять облик… — Айстис почувствовал, как в груди стала нарастать тревога. — А если на самом деле Пряха? Как ее не послушаться! Тогда не миновать беды!»
— Мать Матерей проявляет заботу не только о своих ближайших детях. Она хочет, чтобы ее детьми стали все люди… чтобы они жили в согласии и дружбе, без войн и побоищ… поровну делились всем, что у них есть… чтобы не было бедняков и богачей… Но не всем по душе желания Матери Матерей. Есть люди, которые хотят убить тех, кто стремится попасть в лоно Матери, а ее саму — унизить. Они велят ей путешествовать из одного края в другой. Римлянам не нравится Мать Матерей, ибо она могущественнее, чем их боги!..
44
Культ богини Исиды — матери бога Осириса — зародился в Древнем Египте в доисторические времена, IV–III тысячелетии до новой эры, привлекал всех своим гуманистическим содержанием, стремлением помочь ближнему, опекать слабого. Во времена римлян этот культ получил большое распространение не только в Римской империи, но и далеко за ее пределами.