— Было бы интересно увидеть такую каменную громаду, — размечтался Айстис, — но куда там!
— А почему бы и нет! Я собираюсь поехать в Египет. Меня заворожил мой двойник… Тем более что в моем рождении кроется какая-то загадка. Отец как-то намекнул, что мать родила меня, когда он служил наместником на Черном Береге, и во время родов умерла… Не была ли она египтянкой? На этот вопрос отец мне так и не ответил.
В тот вечер они еще долго говорили о Египте, о тайнах и загадках, с которыми уже повстречались, и о тех, которые еще поджидают их.
…Пирамиды показались неожиданно. Сверкающие, светло-голубые и ярко-розовые, они как бы выросли из золотого песка пустыни и поднялись ввысь, в ясное голубое небо.
— Одна, две, три… — считал Айстис. — Как это так? В Риме мне рассказывали только об одной, построенной Хеопсом! Чудеса!
— Ты прав, — отозвался Такемт, — пирамиды еще четыреста лет тому назад названы первыми из семи чудес света… Не знаю, почему тебя известили только об одной пирамиде.
— Так сообщил Геродот! Мне прочли отрывок из его «Истории».
— Тебе прочли не все, что он написал о пирамидах. Я знаю наизусть эту часть дневника… Слушай: «Царствовал же этот Хеопс, по словам египтян, 50 лет, а после его кончины престол наследовал его брат Хефрен. Он поступал во всем подобно брату и тоже построил пирамиду, которая, впрочем, не достигает величины Хеопсовой. Я сам ведь ее измерил. Под ней нет подземных покоев и не проведен из Нила канал, как в той, другой пирамиде, где вода по искусственному руслу образует остров, на котором, как говорят, погребен Хеопс. Самый нижний ряд ступеней он велел вывести из многоцветного эфиопского камня и построил пирамиду на 40 футов ниже первой, при таких же, впрочем, размерах. Обе пирамиды стоят на том же самом холме высотой около 100 футов. Царствовал же Хефрен, по словам жрецов, 56 лет… Затем царем Египта, по словам жрецов, стал Микерин, сын Хеопса… И этот царь тоже оставил пирамиду, хотя и значительно меньше отцовской: каждая ее сторона на 20 футов короче 3 плефров. Она также четырехугольная и наполовину построена из эфиопского камня…» Вот эти пирамиды перед тобой!
— Когда они построены? — спросил Айстис.
— Точно сказать трудно, но известно, что когда волчица кормила основателей Рима — Ромула и Рема, они уже стояли не одно тысячелетие…[91]
— Ого! — удивился Айстис. — Об этом в Риме мне ничего не сказали!
Такемт ответил с горькой улыбкой:
— Рим не желает признавать, что были на свете более ранние и не менее сильные государства…
Обоз остановился на привал совсем недалеко от пирамид. То, кто увидел их впервые, направились осматривать «горы фараонов», как называли пирамиды римляне. Но отставали от других и Айстис с Такемтом.
Чем ближе они подъезжали, тем больше становились пирамиды. Пришла пора, когда они полностью заслонили горизонт.
Айстис почувствовал страх, который стал сковывать мысли, хотя бояться было нечего: вокруг царило спокойствие, только ветер сыпал песок на плоскости пирамид…
Стали осматривать эти чудеса. Оказалось, что белый и розовый кирпич — лишь отделка поверху. Там, где он отсутствовал, проглядывал серый камень.
— Камень? — спросил Айстис.
— Да, — подтвердил Такемт, — пирамиды сложены из тяжелых, со всех сторон отшлифованных каменных глыб…
— А что значит само слово «пирамида»?
— Греческое слово «пирамида» происходит от слов «пир», «огонь» и «липира» и означает «погребальный костер». Пирамида, по-видимому, напоминала грекам огонь, костер. А наши предки представляли себе пирамиды иначе, в виде знаков «М» и «Р», что означает «ум, начало, вечность». Они соединяли эти символы треугольниками, наложенными на прямоугольник. Символами, смысл которых уже забыт… Первую пирамиду задумал и построил жрец Имхотеп. Его слава дошла и до наших дней. Он еще при жизни был приравнен к богам… Правда, Имхотеп построил не эти пирамиды, а вон ту, ступенчатую, видите ее? По приказу фараона Джосера[92].