После шведов к поискам приступили аргентинские ученые во главе с геологом Рудольфом Хаутхалем, который в апреле 1899 году буквально прочесал фиорд Последняя надежда. На этот раз были сделаны потрясающие открытия.
Пещера, где Эберхардт нашел кожу, а также скелет человека, была отгорожена от внешнего мира завалом из крупных камней, и пробраться в нее можно было лишь через узкий лаз сбоку. Пещера представляла собой вытянутую залу, метров 50 длиной, но в конце ее еще один завал отгораживал глухую комнату. Попасть в нее можно было только с помощью лестницы.
В зале грунт представлял собой слой пыли и щебня толщиной от 2,3 метра до мбтра, а посередине находилась насыпь, в которой легко было обнаружить остатки от приготовления пищи: раковины моллюсков, обломки костей гуанако и оленя. Под щебнем, ближе к внутреннему завалу, были обнаружены хорошо сохранившиеся экскременты травоядного животного. Ближе к центральной насыпи вскрыто значительное скопление измельченной соломы.
Под слоем же сухого навоза и остатками «фуража» исследователи нашли многочисленные дробленые кости предполагаемого неомилодона, иначе говоря, глоссотерия, вперемежку с костями животного семейства лошадиных и крупного неизвестного хищника.
И наконец, недалеко от места, где был найден первый кусок кожи, исследователи обнаружили еще один, размеры которого составляли 1,12 метра на 91 сантиметр.
Особенности местоположения и строение жилища, остатки скелета, идентичного тому, что нашли Эберхардт с компаньонами, следы приготовления пищи, искусственные заграждения, залежи навоза и соломы свидетельствовали о том, что гигантский ленивец содержался живьем в этой обжитой людьми пещере.
«Люди, живущие в этой пещере, — заключил доктор Хаутхаль, — использовали заднюю ее часть в качестве стойла для своих домашних животных».
Можно ли поверить в истинное одомашнивание этих лесных животных? Более правомерно было бы предположить, что милодонов отлавливали на воле, а затем помещали в заточение, чтобы таким способом заготавливать впрок свежее мясо. Ибо толщина навозного слоя свидетельствовала о том, что подобная практика повторялась неоднократно (величина навозных масс говорила об огромных размерах животного, сравнимых с размерами слона). Скорее всего, индейцам было несложно загонять безобидного нрава ленивцев в пещеры, как это делают со слонами с помощью сплошной изгороди африканцы.
Как известно, ничто так не препятствует вымиранию вида, как его одомашнивание. Но если неполнозубые гиганты были приручены индейцами, то есть научились размножаться в неволе, то почему же они не дожили до наших дней? Что заставило их исчезнуть? Пожалуй, еще не было такого случая, чтобы одомашненное животное вдруг вымерло; тем более что его сохранение было так важно для людей, живущих в жарком климате с постоянной угрозой голода.
Как бы то ни было, одомашненные или нет, гигантские ленивцы жили бок о бок с людьми, которые кормили их травой, листьями и кореньями. И все эти новые сведения расходились с описанием жизни ужасного йемиша техуэльче.
Коллега доктора Рудольфа Хаутхаля доктор Сантьяго Рот рассмотрел с палеонтологической точки зрения находки в пещере Эберхардта.
Он установил, что «бронированная» кожа и кости гигантского травоядного идентичны тем останкам милодона, которые были найдены в пампе и описаны в 1879 году Рейнхардтом под именем Grypotherium darwini. Но, понимая, что констатировать полное тождество нет оснований, он предложил назвать новое животное Grypotherium domesticum.
Это новое крещение вызвало осуждение у ряда ученых, особенно у Смита Вудворда. Он сделал замечание, что имя Grypotherium обозначает то же животное, что и Glossotherium, описанное Р. Оуэном в 1840 году, и что это последнее название, уже предложенное однажды Эрландом Норденшельдом, и есть верное имя травоядного из пещеры Эберхардта. На что профессор Рот ответил, что имена Grypotherium и Glossotherium не синонимичны и принадлежат двум различным милодонам.
В действительности же профессор Рот был одержим той же идеей, что и егр соперник Амегино: присвоить знаменитому зверю свое имя.
Но если сенсационного «домашнего» ленивца следовало называть Grypotherium, а не Glossotherium, то почему он не соглашался оставить за ним специфическое имя listae, данное зверю Амегино?