- Вроде бабочки? - спрашивает Беретик.
- Одну из них можно назвать дельтапланом. Найдутся и другие.
- И все они убирают фрукты? - не сдается Беретик.
- А что? - У Аргуса нависает бровь, заслоняя правый глаз. - Вы же сами в этом деле мастаки. Пожалуй, даже первооткрыватели!
- А ваш четверорукий кентавр? - укоризненно напоминает Заморыш. - После него к чему еще всякие бабочки? А тем более наши банки консервные?
- Ах, ребята, ребята, - глаз у него вынырнул и снова спрятался под бровью, - четырехрукий - это пока только сон в летнюю ночь…
- Сон на кинопленке?
- А что, разве не бывает такого? - добродушно отзывается Аргус. - Впрочем, это относится в равной степени к тому, что шагает через завалы или прыгает по кочкам… Эти пленки, ребята, я показал вам для души, для развлечения. А нам с вами дело надо делать, вот что.
Этого мы, признаться, никак не ожидали. Приумолкли, приуныли даже.
- Аугустин Алексеевич, - вымолвила наконец Заморыш, - вы ведь инженер, да?
- Да, Зика, - подтвердил он, - по образованию я инженер. Инженер-механик. Прошу учесть: не приборостроитель, не электронщик, не робототехник, а всего лишь механик.
- И уборочные машины - ваша специальность?
- О, да вы и впрямь читаете, как с ленты! - рассмеялся он. - Притом обходитесь безо всяких датчиков!
- А может, - вдруг осмелел я, - вы нам еще что-нибудь подкинете… для души?
- Что, понравилось?
- Еще бы! Так подкинете?
- А дело как? - отвечает он вопросом на вопрос. - Отложим?
- Ненадолго… - упрашивает его Заморыш.
- А потом не откажетесь? - настаивает на своем Аргус.
- Куда мы от вас денемся, Аугустин Алексеевич!
Бровь медленно ползет вверх. По-моему, уговорили.
- Так, спрашиваете, научится ли машина читать наши мысли?
Мы разом встрепенулись.
- Так уж и быть, попробую ответить. Только ответ вы получите без меня.
- Что, опять фильм? - спрашивает Беретик.
- Нет, ребята, не фильм. Скажите, вы сами, без роботов, еще читать не разучились?
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
в которой путь к Вместилищу Мудрости оказывается неблизким и небезопасным
Итак, перед нами рукопись. Отпечатанная на машинке, так что вернее будет сказать «машинопись», но назовем ее как принято.
Чтение, как вы уже знаете, идет в лицах: Заморыш - за Дитя Самосветных Миров, Беретик - за Окера-Улла, я - за голос отовсюду и ниоткуда. Короче, разделение труда.
«И вижу все», - говорит Дитя Самосветных Миров.
Дальше условимся так: где чей голос слышен, сами догадаетесь, и кто из нас это читает. А чтобы выиграть время и поскорее возвратиться к Аргусу, раз мы ему обещали, отдельные места я вам буду пересказывать. К примеру, следующую главу.
Называется она - «Архимед».
Оказывается, Дитя Самосветных Миров - назовем ее для удобства Звездная Девочка, а то и просто девочка, - родилась на борту космического корабля «Архимед», огромного галактического крейсера. Все здесь - как на Земле: распорядок дня, еда, развлечения. Каюты и прочие жилые помещения образуют две пересекающиеся улицы, можно гулять в «городском саду» - так прозвали гигантскую, под стать кораблю, оранжерею, где растет все, что душе угодно. Но если человек никогда не ступал по Земле, у него возникает множество недоуменных вопросов. К примеру, увидев огурец, девочка спрашивает отца: «Это что, наша ракета, когда была маленькой?»
Понемногу родители научили ее различать шелест листьев, голоса птиц, журчание ручейка посреди сада. И лишь позднее она узнала, где этот сад раскинулся.
Теперь, на Острове Твердыни, вспоминая детство и размышляя о нем, девушка спрашивает себя: чем было тогда для меня это понятие - «мы летим в космосе?» Откровением? Или, скорее, разочарованием, потерей? Узнав о том, где я родилась и живу, объяла ли я умом бесконечность Вселенной? Или, напротив, лишилась опоры?
«Я места себе не находила. Как же так, спрашивала я себя, за тем кустом, что на краю сада, больше ничего нет? Ровно ничего? Ночь - и только? И еще - холод? Какой он - холод? Ночь, правда, и у нас наступает, но со мной остаются мать, отец, все наши. А там - никого?
Я оплакивала свой потерянный рай. Тогда я не представляла еще себе, зачем мы его обрели».
Со временем девочкой овладевает странное чувство: все заботятся о ней, любят, даже балуют тайком - и все ей будто чужие. В меру сил, по-детски, она борется с этим. Напрасно. И в конце концов до нее доходит: ведь все они земляне, родились и выросли там, она одна - другая. Она - ничья.
«Архимед» бороздит Галактику в поиске обитаемых миров. Звездолетчики поставили себе жесткое условие: ни с чем - не возвращаться. На сигналы, посылаемые во все стороны с Земли, слишком долго никто не откликается, остается единственное решение - поисковый полет.