В общем, играем вволю, и даже гостей принимаем. Случается еще, что турнир идет «на вылет», мы вылетаем и становимся зрителями, зато гости остаются и играют себе друг с дружкой, пока сами не вылетят.
На второй день после того приключения в шестом подъезде у меня сперва не было никакой охоты во двор спускаться, - а мы как раз ждали друзей-соперников. Ладно еще мама в командировке, не пришлось дома объясняться по поводу черной шишки на лбу. От партнеров по Плану Возмездия я кое-как отбоярился по телефону, - ненадолго, понятно, - но время шло, начало матча приближалось, и тут я смекнул, что, если сам не спущусь, то весь двор ко мне заявится. Делать нечего, нахлобучил кепку и поплелся.
- Ты чего это вполноги ступаешь, как неживой? - встретил меня Игорь, наш капитан. Наверно, вид у меня был неважнецкий, и он почуял неладное. Но тут же перевел взгляд:
- Охо, и кепчонка у тебя! Дай ее кому-нибудь подержать.
И верно, где это видано, чтобы левый крайний, он же левый защитник, вышел на поле в кепке? Но я не растерялся, тут же выпалил:
- А мне сегодня в воротах стоять. Так что кепка в самый раз.
Капитан еще раз оглядел меня, совсем подозрительно: что это, мол, еще за новости и почему я о них узнаю последним? Но подошел Беретик, - он и есть наш вратарь, - я подхватил его, оттащил в сторону и прошептал на ухо:
- Сегодня ты на левом краю! - И на всякий случай добавил: - Не пиликать, лишних вопросов не задавать, играть в полную силу!
Тут надо сказать, что Беретик у нас в футболе - талантище, прямо-таки родился с мячом у ноги, его куда ни поставь - сыграет. Чего обо мне не скажешь…
С одной стороны, выходит, мне повезло: по жребию нам выпало первыми обороняться. А то пришлось бы мне в кепке полевого игрока изображать. Но с другой… Игорь таращил на меня глаза, подбегал к воротам то справа, то слева, возмущался, упрашивал, совестил, Беретик тяжко вздыхал. Заморыш разводила руками, а мячи так и сыпались в мои ворота. Раза два я порывался подозвать к себе Беретика и поменяться с ним - будь что будет, пусть любуются на левого защитника с козырьком! Одно только меня удерживало: а ну как я в очередной раз отличусь на своем законном месте, - в перерыве примутся качать меня ребята, и свалится кепка? Нет, уж лучше потерплю. Пока не подлетел снова Игорь и не процедил сквозь зубы: «Держись, самозванец, пошла твоя последняя минута!» То ли приободрить меня надумал, то ли пригрозить, не пойму, только я свистка ждать не стал. Вынув мяч из сетки - восьмой, кажется, - я сам же его и повел, оставил позади одного, второго, потом перекинулся мячом со своими и, как только вышло время, ушел с поля. На какой скорости, этого уточнять не будем.
Что и говорить, после такого вратарского дебюта полагалось бы показать всему честному народу, как положено играть на левом краю нападения, и смыть свой недавний позор хотя бы полдюжиной забитых голов. Но вот ведь какая беда - после каждого такого мяча у нас не только качают, а прямо-таки затискивают, задавливают в объятиях; все это вы, впрочем, по телевизору видите. Где уж там кепке на голове удержаться… Словом, не стал я почестей дожидаться и рванул оттуда. Как говорится, от греха подальше…
Но не домой, понятно. Найдутся у меня в радиусе пятидесяти метров места и понадежнее. Забрался в одно такое и наконец отдышался. Здесь не то что Игорь или мои болельщики - никакая милиция не отыщет. Присел и призадумался.
Что же это получается? Стараешься ради науки, не за какой-нибудь там дворняжкой гоняешься, а всего себя предоставляешь - нате, испытывайте себе на здоровье, хоть кровь пускайте - и что же выходит? Ради этой самой науки друзей своих подводишь. Сегодня восемь голов пропустил, - а завтра? Нет, любезный, нет, уважаемый новый сосед из шестого подъезда, боюсь, что дальше у нас так не пой…
И не договорил, не додумал. Осекся.
Как он сказал?… Датчик этот должен быть поближе к мозгу, там, где мысли у тебя рождаются… Так, кажется? Стало быть, все, что я думаю… думаю вот в эту самую минуту…
Меня чуть всего не затрясло. Чуть зубами не залязгал.
А если и это ему слышно?
Нет, больше я так не могу. Не в силах.
Вот забраться бы сейчас на крышу, свесить голову и заглянуть к нему в окно: интересно, на каком таком приборе читает он мои мысли? На экране каком-нибудь? Или просто магнитофон включил?
И тут я снова осекся.
Как же к нему подкрадешься, если он все твои мысли читает? Только ты в подъезд зашел, а перед ним уже вся картинка: вот он где, голубчик, а вот куда собрался. Постой-ка, брат мусью!
Стало быть, остается где-то прокантоваться до вечера, притом ничего такого не делать и в мыслях не держать, а это, сами понимаете, каково.