Беретик смотрит на меня недоверчиво, Заморыш - подозрительно. Что бы еще придумать, чтоб они от меня отстали?
И тут во дворе появляется человек с палкой.
Нет, он не опирается на нее. Он держит ее наперевес. Совсем как мы наш съемник.
Беретик таращит на него глаза. Заморыш качает головой. Но мне, мне-то каково?
Потому что человек этот - Аугустин Алексеевич из шестого подъезда.
- Глянь! - выдыхает Беретик. - Вон чего люди изобретают!
Палка как раз проплывает мимо входа в закуток. Успеваю разглядеть: на нее насажен какой-то кривой нож… нет, скорее что-то похожее на садовые ножницы. И веревочка болтается.
- Видал? - не угомонится Беретик. - Потянул за веревочку, и готово!
- Хорошо, срезал, а куда он фрукты девает? - интересуется Заморыш. - Куда?
- Да, рюкзака при нем нет. И мешка тоже, - соглашается Беретик. - Но, может, он его пока не взял просто?
А мне, по правде говоря, решительно все равно, есть у него там мешок, рюкзак или нет. Мне уже и варианты не надо проигрывать - мой испытатель датчиков прошагал прямехонько в сторону махалы. Стало быть, отпадают все безопасные варианты, одни опасные остаются.
Взять хотя бы пятый: в махале он держит машину. Что ж это получается? Прочел он у меня в мыслях, что мы собираемся сегодня открыть сезон уборки. Мало того, узнал - в какое время и где именно. И выходит, поставил свою машину, чтобы отогнала нас? От одной этой мысли меня пот прошиб… Ой ты, да ведь он и ее прочтет!
- Ну, что ж мы стоим? - Беретик толкает меня в бок и тем самым слегка приводит в чувство. - За ним! Пошли!
- Да ты что?! - кидаюсь я на него. - С ума сошел?
- А у тебя что, температура? - усмехается он и протягивает руку к моему лбу. Я отскакиваю как ошпаренный. Беретик застывает на месте. Заморыш задумчиво поправляет очки на носу.
- Ну и ну! - произносит она наконец.
Я получаю минутную передышку.
- Послушай-ка, Дору, - растягивая слова, обращается ко мне Заморыш, - а не кажется ли тебе, что ты какой-то странный сегодня?
- Не больше, чем вы! - пробую я огрызнуться.
- Но мы-то так не дергаемся, - замечает она.
- И ни с того ни с сего в ворота не становимся, - добавляет Беретик. - И в кепке весь день не ходим. Кстати, откуда она у тебя? Вчера еще ее не было…
- За ночь выросла! - продолжаю я обороняться.
- Ну, а все, что растет, полагается убирать, - шепчет он скороговоркой и решительно пытается сдернуть у меня кепку с головы.
- Не сметь! - воплю я. - Не подходи! А то хуже будет!
- А что, током убьет? - деловито осведомляется Заморыш.
Но меня уже не унять:
- Не током! Похуже! Пострашней!
Вид, наверное, у меня совершенно дикий. Оба они прижимаются спиной к стене.
- Стоять и не шевелиться! - командую я. - Ни одного движения, пока не скроюсь из виду!
И, не теряя времени на разъяснения, я бросаюсь со всех ног ван из закутка.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой я, кажется, избавляюсь от Черного Треугольника
Догнал я соседа на полпути к махале.
- А, коллега-испытатель! - обернулся он и даже сделал вид, что обрадовался. - Хочешь составить мне компанию?
Но я продолжаю наступление.
- Что это у вас за приспособление? Никак, съемник фруктов?
- Да не совсем, - отвечает он. - До настоящего съемника ему пока далеко…
- А вам нужен, так сказать, лифт с односторонним движением?
- Точно. Да ты, я вижу, в этом деле разбираешься!
И смеется. А я весь напружинился: это что, намек? Знаю, мол, чем ты по чужим дворам промышляешь?… Нет, погоди, любезный! И рвусь вперед:
- А «Жигули» зеленые, которые лают, тоже ваши?
Он прямо-таки изумляется. Ну и артист!
- И их уже заприметил? Но тут ты не угадал. Не мои это «Жигули», а знакомого одного. Я, братец, хоть и механик, но пешеход. Им, наверное, и останусь.
И, как ни в чем не бывало, шагает дальше, веревочкой поигрывает. Дернет за нее - ножницы «клац-клац», то ли звенят, то ли поскрипывают.
А я тем временем разглядываю его исподтишка. По правде говоря, не такой уж он великан, Аугустин Алексеевич, просто я вчера, видать, струхнул от неожиданности. Вполне даже обыкновенный дядька, только сам смуглый, а волосы светлые. Разве вот что еще: когда он спросил вначале: «Хочешь составить мне компанию?», - то прищурился, одна бровь нависла, и глаз наполовину спрятался, а потом вынырнул и, уж не припомню при каких словах, опять спрятался.
- Постой, - вдруг вспоминает он и даже приостанавливается. - Кажется, у нас вот-вот истекает срок эксперимента? Верно я говорю?
По-видимому, я кивнул.