По следу нами раненных чудес
***
А через час стемнеет… Не беда, –
Все беды нас подстерегают утром.
Да что ж такого в этом «НИКОГДА»,
Что нас все тянет по его маршрутам?
По следу нами раненных чудес
Все рвемся – сами истекая кровью.
Да где ж оно – проклятое «НИГДЕ», –
Мелькнувший и пропавший – белый кролик?
За ним!.. Но всюду – снова пустота…
И, кажется, не страшно и не странно
Знать – нас уже не пустят в те места,
Где чудеса зализывают раны.
Несбывшееся
В том доме, казалось, не было стен,
И был он всегда – на просвет – пустым.
Пронизанный болью избитых тем,
То таял в любви, то от страха стыл.
Ах, как он умел принимать гостей!
Ловчил, пресекая малейший бунт,
Вычерчивал вилами по воде
Любому – загаданную судьбу.
Но, даже лукавя, он был открыт,
Он сам себе верил, наивный лгун.
Так жадно мы слушали до поры
Его уверенья: «Я все могу».
Потом… разрывали прозрачный плен,
Сбегали в реальность – оно верней…
Оставшись без кожи вне этих стен,
Молчим у закрытых его дверей.
Фэнтези
Снова ломит виски чьей-то болью – мой проклятый дар.
Буреломом, на каждом шагу преграждающим путь,
Продираюсь к поляне, где пламенем рдеет вражда
Человека и волка... и как этот круг разомкнуть?
Ветки бьют по щекам, на поляну – последним рывком.
«Мертвым ты не поможешь» торопится ум подсказать.
Подхожу. Два израненных тела, и боль, как укор,
В человеческих карих и волка зеленых глазах.
Серый брат, твои раны смертельны – не скаль же клыки…
Поплатился и тот, кто сразиться с тобою рискнул.
Ну, да он – чужестранец, попавший в наш мир, как в силки.
Потерпи, я сейчас помогу – и тебе, и ему.
Исправлять силой воли работу клинка и зубов
(Я – такая, как есть, бесполезно привычки менять).
Вновь немеют ладони. Вливаю по капле, как кровь,
Жизнь – в тела, вспоминая – в награду не раз убивали меня…
Вечереет, ложится роса. Что глядишь, недоверчивый страж?
Человек уже спит, усыпленный моим колдовством.
Ты свободен. Давно бы в ночи раствориться пора,
Благодарность – не в волчьей натуре, а ты у нас – волк.
Наша встреча на этой поляне – насмешка судьбы,
Три тропинки сплелись узелком, но бегут вразнобой…
Как же трудно решиться одной в неизвестность ступить.
Уходи! Потому что наш выбор – остаться собой.
***
Если боль – это опыт, за жизнь накопила
немножко опыта –
Пузырек или склянку аптечную,
Бесполезную, как капли сердечные,
Закупоренную плотно от шума и топота.
Спрятанную на полке среди других пузырьков
и скляночек.
Не отыскать. И, наверное, это к лучшему.
Учу других, сама еще никем не наученная,
Переполненная неуверенностью, как Ноев ковчег.
Не спрашиваю, так же у других или
как-то иначе,
Когда капля падает в склянку – плачу,
Когда переливаю в чужие – молчу,
А выбросить не хочу.
Август
Август, совсем на себя не похожий,
В городе белых ночей.
Кто-то опять не к добру растревожил
Музыкой светлых речей.
Музыкой слов или горьким смыслом,
Чем-то моим во мне.
Звездам, подобно счастливым числам,
Снова гореть во тьме.
Август, у нас тут почти что осень,
Привкус былых разлук…
Все мы кого-то о чем-то просим,
Кто – про себя, кто – вслух.
***
Вынашивать мир, раз не вышло – младенца,
Пить с блюдца, как чай, обжигающий август…
От родов, что близятся, не отвертеться,
Но все восхожденья пологи, как пандус.
Торопятся к устьям молочные реки,
А белые ночи устало мельчают.
Обставить как башню волшебника эркер,
Нездешних гостей поджидая за чаем…
Над вышивкой гладью последних деталей
Почувствовать – мир разорвал пуповину…
Что ж, самое время вздохнуть… и растаять,
Пока он не вздумал явиться с повинной.