А кто-то снова просит – приручи…
И ниточкой привязываешь сердце,
Которое стучится и стучит.
Но говори теперь или молчи –
От этих слов уже не отвертеться.
А кто-то снова просит – приручи,
Да, ты уйдешь, но мне оставишь – память…
И ты мерцаешь пламенем свечи.
Но говори теперь или молчи,
Тебе не дали главного – не ранить.
А кто-то снова просит – приручи,
Да, будет плохо – я к тому приучен…
Твой страх еще в тебе неразличим.
Но говори теперь или молчи,
Знай – этот Лис… тобой уже приручен.
***
Войти в ту же реку,
Влезть в старую кожу…
Попытки – нелепы,
А шансы – ничтожны.
Но маюсь надеждой
У запертой двери,
В метаниях между,
Из «верю» в «не верю».
На гуще кофейной…
Авось да срастутся
С таким наслажденьем
Разбитые блюдца.
Первый снег
Первый снег – ожиданием счастья, прощеньем обид,
Чем-то близким до боли, моим в затухающем свете.
И опять это город, такой неприступный на вид,
Открывает мне душу в доверчиво-ласковом жесте.
Он похож на тебя, он боится обмана и лжи,
Он кошмар для кого-то, кто видит в нем холод и ветер…
Но почти невозможно вне этого города жить,
И совсем невозможно на просьбу его не ответить.
***
Ловя удачу на блесну,
В замыленности дел внештатных
Я снова пропущу весну –
От почек до свечей каштанов.
От робкой зелени кустов
До желтизны цветущих кленов,
Так, будто весен было – сто,
Как я, смешных и окрыленных…
И сквозь желание уснуть,
Сквозь горы дел, не сданных к сроку,
Кольнет – не прогляди весну,
Сиреневый продрогший крокус.
***
Этот город колдует, и мрачно его колдовство,
Зачарованный путь – параллельность что улиц, что судеб.
Ты опять обернулся, захвачен случайным родством –
Одиночеством взгляда. Окликнуть? Обнять? – будь что будет.
В лабиринте предательски серых домов и дворцов,
Сквозь распахнутый март, как сквозь строй, без надежды на милость,
Ты опять сделал шаг, узнавая родное лицо,
Без раздумий, без страха, что все невзначай повторилось.
Только шаг – и заклятие лопнет звенящей струной…
Ты опять обманулся, тебе не доверили чудо?
Но ты смог поделиться с чужими глазами весной
И растаять в потоке томительно сумрачных будней.
***
Ты был богом – непризнанным.
Ты бесшабашно творил
Из живого – живое,
Исследуя скальпелем душу.
Только опыт твердил,
Что царевны – увы – не лягушки,
И рука застывала,
Ошибку боясь повторить.
Ты был богом-творцом,
Ты старался создать механизм
Для счастливой судьбы
Почему-то тоскующей Евы.
И терялся, поняв, что ей нужно
Страдать непременно,
Обвиняя тебя в недостатках
Святых парадигм.
Ты был богом, создателем…
Только способен ли бог
Изменить чью-то суть,
Даже если жалеет всем сердцем?
Ты меняешь меня –
В это трудно и больно поверить…
Может быть, пояснишь –
Для себя? Для меня? Для чего?
***
Блестящее, как стрекоза,
Пустое: «Я тебя не брошу»...
Все, что не истинно, то ложно.
Мы оба ощущаем кожей –
Мне этих слов не доказать.
***
Перебирать монетки слов
С благоговеньем нумизмата.
Причуду сделать ремеслом,
Брать не уменьем, а числом
Попыток сделать «так, как надо».
***
Не молись, все равно не вымолить
Жди вестей.
От удара в лицо ли, в спину ли
Не спасти.
Не прочесть, что же там написано
На роду.
Так что нет и не будет смысла
На воду дуть.
И не примет ничьи метания
Небо в дар.
Чем молить его (явно, тайно ли)
Будем ждать.
Исподволь
И потихоньку, исподволь, не спеша
Солнцем протаивать снег у тебя на крыше.
Слышишь, капель повторяет мой легкий шаг?..
Если не ты, то твой город уж точно слышит.